Мой ласковый и нежный мент - Валентина Мельникова

– Со свечкой ты пока погоди! – Антонина покачала головой. – Во сне его видишь?

– Каждую ночь, – сказала Людмила глухо и отвернулась. – И настолько ясно, что потом целый день чувствую, какие у него руки теплые или… губы…

– И о чем тогда базар, дорогая? – удивилась Антонина. – Диагноз ясен и без патологоанатома, как говорит мой Стасик. Ты ж втрескалась в него по уши, Людка, а все еще трепыхаешься, сопротивляешься…

– Тоня, я ничего не понимаю. Я ведь совсем его не знаю. – Слезы опять потекли по щекам, но Людмила их не замечала и лишь машинально смахивала ладонью, когда они скапливались на подбородке и в уголках рта. – В общей сложности мы и двух дней вместе не были. Как тут можно влюбиться? Ты со Стасом всю жизнь знакома и то не сразу решилась встречаться с ним! А тут…

– А что тут?

– А то, что при каждой нашей встрече он лезет ко мне с поцелуями и предлагает переспать с ним.

– И что тебе мешает?

– Не что, а кто! Не могу же я при детях…

– Вон оно что! – усмехнулась Тонька. – А я-то подумала, что ты про священный долг вспомнишь и про те обеты, что давала своему женишку.

– Да, и это тоже.

– Только почему ж ты поставила их на вторую позицию? Или, окажись вы без свидетелей, один на один, ты бы напрочь обо всем забыла?

Людмила пожала плечами и улыбнулась сквозь слезы:

– Наверняка забыла бы… Я про все забываю, когда он на пороге появляется… И уже на часах, кажется, дырку глазами провертела, пока его дожидаюсь… А его все нет и нет! Хоть бы позвонил, зараза этакий!.. Сыном поинтересовался!.. – Она опять всхлипнула.

Антонина поднялась на ноги и подошла к ней. Обняла за плечи и притянула голову подруги к себе.

– Успокойся, голубушка, но чувствует мое бедное истерзанное сердце, что дур, влюбленных в этих долбаных ментов, с сегодняшней ночи ощутимо прибавилось… – И продолжила уже более весело: – Все, Людка, аминь! Что нам и требовалось доказать!

– Денис Максимович, – бился в трубку дребезжащий голос Банзая, – срочное дело у меня до вас! Такое, что терпежу нет, потому из сторожки своей звоню, чтоб им пусто было!

– Объясните, что случилось, Федор Яковлевич? – Денис прижал левой рукой трубку к уху, а правой продолжал подписывать приказы, которые ему хорошо отработанным движением подпихивал начальник штаба.

– Не могу, – перешел почти на шепот Банзай, – оне все еще тут, товарищ подполковник, по джипам рассаживаются. Ящик водки загрузили, коробки всякие…

– Говорите яснее! – Барсуков едва сдерживался, чтобы не прикрикнуть на бестолкового старика. – Где вы находитесь? И почему решили нам позвонить?

– Да в сторожке я, на базе надымовской. Сторожу. А тут энти, на джипах… Грузят…

Денис выругался про себя, но вслух спросил вежливо:

– Кража, что ли?

– Да нет же! – Теперь уже Банзай рассердился на непонятливость подполковника. – Это дружки надымовские. И он вместе с ними… Дело они нехорошее затевают… Я случайно услышал… Но сказать не могу, вдруг застукают. Пришли, Денис Максимович, кого-нибудь, но лучше, когда они уедут… Поспеши только, а то поздно будет…

Денис посмотрел на часы. Седьмой час… На улице уже стемнело. Интересно, куда это Надымов с дружками решили направиться среди недели?

– Хорошо, Федор Яковлевич! – Он не успел договорить, а старик уже бросил трубку. Денис хмыкнул и посмотрел на начальника штаба. – У тебя все? – И вновь взглянул на часы. – Пошли кого-нибудь из оперативников до деда сбегать. Что-то там у него стряслось, не иначе…

* * *

– Проходи, Ашот! – Людмила открыла дверь и пропустила Кочеряна вперед. – Ужинать будем через полчаса. – Она опять уселась за стол, заваленный исписанными листами бумаги и толстыми книгами с бесчисленными закладками между страниц. – Ты располагайся, как удобней.

Кочерян огляделся по сторонам. Прошло всего лишь три часа, как он вернулся из Москвы. Его Марина вместе с детьми уже вторую неделю гостила в городе у больной матери, дома было холодно и по-холостяцки неуютно, и он с радостью принял предложение Людмилы поужинать у нее. Раздевшись, он пошел умываться, а когда вернулся, в глаза ему бросился вычищенный карабин на стене около вешалки, уложенный рюкзак и охотничий нож, лежащий поверх него. Значит, опять собралась в поход. Но Людмила не спешила делиться новостями.

Он сел напротив.

– Как маралы? – спросил он.

И его заместитель подняла усталые глаза от бумаг.

– Вчера насчитали одиннадцать штук в долине Тахтагола. И еще шесть в урочище Еремет пасутся. Вялые, неактивные, смотреть невозможно. – Она встала и отодвинула бумаги в сторону. – Снегу почти на два метра. Сокжои тоже не в лучшем положении. Целые траншеи пробили, пытаются до мха добраться… Видели ободранные осины, ивы. Всю кору на островах очистили с деревьев. Плохо им, Ашот.

Кочерян нахмурился:

– Что с вертолетом?

– Заказали на завтра, чтобы сбросить в три-четыре места сено и веники. Но метеопрогноз неблагоприятный. Сильный ветер, пурга… Вряд ли что получится. И еще, Ашот, весьма неприятная новость… – Людмила отвела взгляд в сторону и произнесла внезапно охрипшим голосом: – Особо крупный случай незаконного отстрела животных. Десять маралов убито. И знаешь где? На делянках Ентаульского леспромхоза. И три случая в границах заповедника. Завтра начинаем чистить…

– Выходит, облава?

– Выходит, так. Привлекаем ОМОН, и Барсуков дает своих сотрудников… Плюс наша опергруппа да вдобавок ребята из охотинспекции… Хороший отряд получается. – Она опять села и пододвинула Кочеряну листок с машинописным текстом. – Вот план операции. Сегодня с утра совещание в РОВД провели, все расписали, кто за что, где и когда… Омоновцы уже на месте, в общежитии СПТУ расположились. В четыре утра выступаем.

Кочерян внимательно просмотрел план, подчеркнул некоторые его пункты красным фломастером. Потом потянулся через стол, придвинул к себе карту и склонился над ней. Людмила ткнула пальцем в черный квадратик.

– Надымовскую заимку тоже не минуем. Барсуков на совещании сообщил, что, по оперативным данным, Игорь Ярославич на двух джипах и одной «Ниве» отправился с дружками на очередной сабантуй. И чует мое сердце, без шашлыков из свеженины опять не обойдется. Как удалось узнать, у них лицензия на одного марала. Но это, как всегда, для прикрытия… – Она вздохнула. – Дружки и на этот раз у него весьма крутые, Ашот! Так что готовься к неприятностям. А неприятности будут, я это кожей чувствую.

Кочерян угрюмо посмотрел на нее.

– А я вот, например, другое чувствую. Вычистят в первую очередь нас с тобой, а Надымов, как всегда, выйдет сухим из воды. Неужели нельзя было провести операцию чуть позже, когда они с заимки уберутся?