Титан - Джон Варли

— Туда, быстро! У нас мало времени!

Они остановились под развесистыми ветками и Сирокко спрыгнула на землю. Волынка попыталась броситься вперед, но Сирокко шлепнула ее по щеке, чем казалось на время успокоила ее.

— Габи, быстро отрезай переметные сумы! Свирель! Стоять! Сейчас же назад!

Свирель нерешительно оглянулся, но вернулся. Сирокко и Габи лихорадочно работали, разрывая свою одежду на ленты, каждая делала три крепких веревки.

— Друзья, — запела Сирокко, закончив делать путы для лошадей. — У меня нет времени на объяснения. Я прошу вас верить мне и делать то, что я вам скажу. — Она вкладывала в песню всю свою решимость, вкладывая в мелодию интонации, с которыми обращаются старшие и более мудрые к молодым и достаточно глупым. Это сработало, но с трудом. Обе, и Волынка и Свирель, смотрели на восток.

Сирокко заставила их лечь набок.

— Больно, — пожаловалась Волынка, когда Сирокко связывала вместе ее передние ноги.

— Прости, но это для твоей же пользы. — Она быстро связала ее передние ноги и руки, затем швырнула Габи бурдюк с вином. Влей в него сколько только сможешь. Я хочу, чтобы он так опьянел, чтобы не смог двигаться.

— Варвар.

— Дитя, я хочу, чтобы ты выпила это, — пропела Сирокко, — выпей как можно больше. — Она держала бурдюк у губ Волынки. Завывания ангелов стали слышны сильнее. Волынка быстро запряла ушами.

— Тряпку, тряпку, — бормотала Сирокко. Она оторвала полосы ткани от уже и так изорванной своей блузы и скатала их в тугой мяч.

— Это послужило Одиссею, может быть послужит и мне. Габи, уши. Заткни ему уши!

— Больно! — завопила Волынка. — Отпусти меня, Земное чудовище! Мне не нравятся эти игры! — Она начала стонать, лишь иногда стоны переходили в слова ненависти.

— Выпей еще немного вина, — тихонько уговаривала ее Сирокко. Титанида захлебнулась, когда Сирокко начала лить вино ей в горло. Вопли ангелов стали совсем громкими. Волынка начала визгливо кричать в ответ. Сирокко схватила ее за уши и сжала их, потом положила большую голову титаниды себе на колени и начала ее укачивать. Прислонившись к уху Волынки, Сирокко напевала ей колыбельную.

— Роки, помоги! — завопила Габи, — я не знаю ни одной их песни, пой громче! — Свирель сопротивлялся и пронзительно кричал, когда Габи пыталась схватить его за уши. Он ударил связанными руками и отшвырнул Габи в сторону.

— Хватай его! Не дай ему уйти!

— Я пытаюсь! — Габи бежала за ним следом и пыталась прижать его руки, но он был гораздо сильнее ее. Габи снова упала, затем тут же вскочила, над правым глазом у нее был порез.

Свирель перегрызал веревки, связывающие вместе его запястья. Порвав веревки, он начал царапать свои уши.

— Что делать, Роки? — в отчаянии закричала Габи.

— Иди помоги мне, — крикнула та в ответ. — Он убьет тебя, если ты будешь стоять на его пути!

Было слишком поздно, чтобы остановить Свиреля. Его передние ноги были свободны и он извивался как змея, чтобы освободить задние конечности.

Даже не взглянув на женщин и Волынку, он устремился по направлению к городу титанид. Вскоре он уже преодолевал вершину невысокого холма.

Габи, казалось, не замечала, что она плачет, когда опустилась на колени рядом с Сирокко, не вытирала она и кровь, текущую по ее лицу.

— Чем тебе помочь?

— Я не знаю . Касайся ее, гладь ее, делай что угодно, чтобы только отвлечь ее внимание от ангелов.

Волынку трясло, зубы у нее стучали, в лице не было ни кровинки. Сирокко продолжала держать ее, пригнувшись к ней как можно ближе, в то время как Габи привязывала руки титаниды к корпусу.

— Тише, тише, — шептала Сирокко, — тебе нечего бояться. Я присмотрю за тобой до возвращения твоей мамы, я спою для тебя ее песню.

Постепенно Волынка успокоилась, ее глаза становились постепенно такими же разумными как в тот день, когда Сирокко встретила ее. Это было несравнимо с тем грозным животным, в которое она превращалась некоторое время тому назад.

Это случилось минут за десять до того, как последний ангел пролетел над их головами. Волынка была вся мокрая от пота как наркоман или алкоголик, которому требовалась дополнительная порция наркотика или алкоголя. Она начала хихикать, в то время, как Сирокко и Габи ждали возвращения ангелов. Сирокко склонилась над титанидой, она держала ее голову в своих ладонях и испугалась, когда та начала вдруг двигаться. Это не были попытки освободиться от веревок, как это было ране. Это были по-настоящему сексуальные движения. Она поцеловала Сирокко влажным ртом. Рот был большой и теплый.

— Как будто бы я парень, — страстно мурлыкала она песню пьяным голосом.

Сирокко посмотрела вниз.

— Иисусе, — выдохнула Габи. Огромный пенис титаниды высунулся из влагалища, конец его пульсировал в пыли.

— Для себя ты можешь быть девушкой, — пропела Сирокко, — но ты слишком большая для меня как парень.

Волынке это показалось забавным. Она оглушительно расхохоталась и опять попыталась поцеловать Сирокко, но была довольно любезна, когда Сирокко отпрянула назад.

— Я могу ранить тебя, — сдавленно хихикала она. — Увы, это предназначено для заднего отверстия, которого у тебя нет. Если бы я была парнем и имела подходящий для тебя член…

Сирокко улыбнулась, не прерывая ее бессвязную речь, но глаза ее не улыбались. Она посмотрела через плечо Волынки на Габи.

— Последнее средство, — тихо сказала она по-английски, — если станет очевидно, что она хочет вырваться, возьми этот камень и ударь ее по голове. Если она убежит, то погибнет.

— О чем она говорит?

— Она хочет заняться со мной любовью.

— Этим ?! Лучше я прямо сейчас стукну ее по башке.

— Не говори глупостей. Нам не грозит от нее никакая опасность. Если она освободится, то даже не увидит нас. Ты слышишь, что они возвращаются?

— Кажется, да.

Во второй раз это оказалось уже не так тяжело. Они не дали возможности Волынке услышать ангелов, а когда она потела и тряслась, как будто каким-то образом чувствовала их присутствие, то боролась она уже не столь яростно.

А затем ангелы улетели, назад в сплошную темноту спицы над Реей.

Когда они освободили ее, она расплакалась; это были беспомощные рыдания ребенка, который не понимал, что с ним произошло. Плач перешел в капризность и жалобы, главным образом на то, что у нее поранены ноги и уши. Габи и Сирокко растерли ей ноги в тех местах, где врезались веревки. Ее раздвоенные копыта были прозрачные и красные как вишневое желе.

Она, казалось, растерялась, когда обнаружила отсутствие Свиреля, но не обеспокоилась, когда поняла, что он ушел сражаться. Она расцеловала Сирокко и Габи и прижалась к ним в любовном порыве, чем внушила Габи определенные опасения, хотя Сирокко и объяснила ей, что титаниды четко разделяют лобные и задние половые сношения. Лобные органы служили для производства полуоплодотворенных яйцеклеток, которые затем вручную имплантируются в заднее влагалище и оплодотворяются задним пенисом.