Блюз для винчестера - Евгений Костюченко

— Ты считаешь, что стрельба в центре города звучит лучше, чем за городом? И потом, не забывай, в центре мы наметили место для школы. Не слишком подходящее соседство, как ты считаешь?

— Знаешь, Питерс, я лучше не разрешу ему вообще разворачивать это дело, — махнул рукой шериф. — Проживем без казино.

— Вот и хорошо, — согласился Гончар. — Что думаешь делать с Биллом? Наверно, надо известить судью?

— Сейчас надо дождаться этого мистера Штерна. К нему есть пара вопросов.

— А если он не появится? — спросил Гончар.

— Если он не появится, мы его найдем. Не мог же он улететь на Луну. Он где-то рядом, этот Штерн. Самоубийство — это ведь тоже убийство. Разве что вешать за него уже некого. Надо все это как-то уладить. Доктор, напишите мне какую-нибудь бумажку для судьи.

— Напишу. — Аткинс кивнул. — Шериф, а вы помните, какое жаркое лето было в шестьдесят шестом году, когда Уоллес появился в наших краях? Просто ад кромешный, все выгорело вокруг, помните?

— Да.

— Помните, как Уоллес ставил ловушки возле каждой лужи? И кого только не ловил тогда своими силками. Он был мастер вязать петли. Да, такое лето не забудешь…

Шериф Коннели остался у дома покойника, придирчиво оглядывая покосившиеся стены, а Гончар еще немного проводил доктора Аткинса, беседуя о погоде. Харви терпеливо ждал, когда они наконец придут к традиционному выводу о том, что климат портится с каждым годом. И только распрощавшись с доктором и отойдя вместе с Гончаром достаточно далеко, он спросил:

— Ну, что сказал шериф?

— Самоубийство.

— Он спрашивал тебя об этом Штерне?

— Да.

— Ты ничего не знаешь, и я тоже! — выпалил Харви. — Покойнику уже все равно, а нам лишние неприятности не нужны.

Гончар не отвечал приятелю, задумавшись о своем. Слова доктора о жарком лете напомнили ему, что, прежде чем стать проводником, Уоллес долго был траппером. Он забирался в нехоженые дебри, ставил там ловушки, набивал мешок бобровыми шкурками, потом сдавал их и пропивал выручку. Он мог бы так жить и дальше, но длительное воздержание давалось ему все труднее. Проводником он зарабатывал поменьше, но зато мог чаще прикладываться к бутылке. Об этом хорошо знали все. Но так же хорошо все знали и о том, что Билл терпеть не мог стрельбы. Он не стрелял даже по куропаткам, предпочитая ловить их силками. И если бы такой человек захотел наложить на себя руки, вряд ли он применил бы револьвер. Его ловкие пальцы могли бы связать отличную петлю так же легко, как палец шерифа мог бы нажать на спусковой крючок.

Но Коннели сказал, что старик выстрелил себе в ухо.

Степан Гончар не мог этому поверить. И он не верил, что в это мог поверить шериф. Именно из-за недоверия Гончар и не стал рассказывать шерифу ничего лишнего. "О чем вы. говорили?" Какое дело шерифу до того, о чем мог говорить незнакомец?

Удаляясь от дома Уоллеса, Степан с трудом удерживался, чтобы не оглянуться. Казалось, кто-то пристально смотрит ему в спину.

— Стивен, а кто эти трое парней, с которыми шушукается шериф? — спросил Харви.

Пришлось остановиться и бросить взгляд назад. Коннели переговаривался с какими-то бородачами в длинных плащах.

— Не знаю.

— Я их видел вчера у Джексона, — вспомнил Харви. — Но они не играли, а только сидели в углу и тянули пиво. Может быть, это люди Штерна? Геологи?

— Тогда тебе стоит поговорить с ними.

— Мне? С ними?

— Ты же хотел к ним наняться. Место проводника снова свободно, — сказал Гончар.

— Об этом надо говорить с их боссом. Черт, ну, почему я сразу не согласился?! — воскликнул Харви. — Глядишь, старина Уоллес остался бы жив.

— Если ты еще не передумал, собирайся. Поедешь со мной.

— Куда?

— В лагерь геологов. Мне хочется спросить кое-что у мистера Штерна. А ты получишь работу.

— Я? Погоди, Стивен. Они ведь искали тебя, а не меня. Им нужен опытный человек. Это же геологи… Все-таки там профессор командует, а не торговец какой-то…

— Ты уже не хочешь съездить в Денвер?

Харви вздохнул:

— Ладно. Если они возьмут меня, хорошо. Не возьмут — тоже неплохо. Но лучше всего нам бы устроиться к ним вдвоем.

— Проводники не работают парами, — отрезал Степан Гончар.

Они неторопливо скакали по седой траве над обрывистым берегом озера. Вспомнив свой короткий разговор со Штерном, Гончар решил, что лагерь экспедиции находится где-то на северном берегу. Там было несколько удобных мест для стоянки, потому что на северной стороне в озеро впадали горные ручьи. В самом же озере вода была соленая, и пить ее было нельзя.

У широкого извилистого оврага Степан Гончар остановился и поднял руку, словно за ним двигался не один Харви, а целый караван:

— Послушай.

Харви спрыгнул с коня и припал к земле. Он обожал всякие следопытские фокусы — нюхать ветер, ковыряться в помете или, как сейчас, прижимать ухо к земле, чтобы услышать конский топот. Чтению следов он учился в основном у шайенов, когда навещал их вместе с Гончаром. Для него это было именно чтением — он не мог молча идти по следу, а должен был обязательно рассказывать о том, что видит. Наверно, в его роду были гадалки, читавшие следы чужих судеб по руке или картам.

— Они скачут по солончакам, — произнес Харви замогильным голосом. — Три или четыре лошади, не больше. Вот, они тоже остановились. Может быть, видят нас?

— Нет, идут по следам, — сказал Степан. — Они не собираются нас догонять. Мы им не нужны.

— Думаешь, хотят, чтобы мы вывели их на лагерь?

— Ничего я не думаю. Но от них пора избавиться. Разведи костер где-нибудь подальше отсюда, покажи, что мы остановились на привал. Пусть и они постоят на месте. А я пока займусь следами.

Степан срезал две широкие ивовые ветки и повел лошадей к озеру. Они спустились по осыпающемуся обрыву, съезжая на прямых передних ногах и приседая на задние, оставив за собой широкую полосу взрытой темной земли. Заведя лошадей в озеро, Гончар, двигаясь по колено в воде, прошел с ними вдоль берега пару сотен шагов. Оглянувшись, он увидел над берегом высокий легкий дымок. "Надеюсь, его вижу не только я", — подумал он.

Сначала он вывел из воды свою вороную кобылу. Ее подковы звонко щелкали по гальке, устилавшей узкое русло пересохшего ручейка. Степан помог лошади взобраться на высокий берег, подвел к оврагу. Он потянул за гриву, осаживая кобылу, и она застыла на месте. Хорошо воспитанный индейский конь будет стоять неподвижно, пока хозяин не подаст другую команду. Кобыла Гончара, которую звали Тучкой, выросла в шайенском табуне, и Степан всерьез считал ее умнее многих своих знакомых.