Амелия. Повёрнутое время - Фэн Тезий

– У моей мамы было больное сердце, поэтому она и умерла, – растерялась девушка.

– Нет, – глаза Дика Трумана побледнели ещё сильнее. – Она приняла на себя твою смерть. Спроси тётю Шарлотту. Возможно, ты догадаешься, как спастись. Тебя спрячут в надёжном месте, но не теряй времени даром – исправь свою историю, найди способ обмануть погибель.

На улице ярко светило августовское солнце. Его лучи пытались проникнуть в окно, залить всё ярким светом, но дикая яблоня преграждала им путь. Иногда лёгкий ветер качал ветви, и тогда солнечные блики прорывались между листьями и начинали плясать на подоконнике и на полу. Наблюдать за бессмысленной игрой солнечных зайчиков – это, пожалуй, единственное развлечение, оставшееся Амелии Глор. Ей запретили даже заниматься вышиванием.

Впрочем, Амелия считала, что ей ещё повезло, ведь вместо лечебницы для душевнобольных она могла оказаться в тюрьме за убийство мужа. К счастью для неё, суд признал, что девушка не стреляла из кольта, а доктора подтвердили, что её психическое состояние требует лечения.

Лечение. Это слово вызывает панический страх. Доктор Конорс очень добр к Амелии, и пока применял только щадящие меры. В первые дни пребывания в лечебнице её поили специальным отваром, вызывающем постоянную тошноту. Доктор говорил, что это будет способствовать отвлечению от дурных мыслей и страхов.

Для этой же цели применялись и компрессы со жгучей мазью. Чтобы больная не смогла сорвать с себя пропитанные лекарством бинты, её привязывали к кровати ремнями. Когда Амелия не выдерживала боли и начинала кричать, ей в рот вставляли кляп. Мучения продолжались несколько часов, потом обессиленную пациентку развязывали, убирали компрессы и смывали остатки мази.

Предполагалось, что после такого лечения наступит усталость и сон будет крепким, но Амелия, напротив, долго не могла успокоиться. Кожа после мази нещадно зудела, а на тех местах, где были ремни, выступали синяки. Когда женщина наконец-то забывалась в тревожной полудрёме между сном и явью, к ней начинали приходить видения и слышался голос. Он пугал Амелию. Иногда ей казалось, что она слышит давно умершую мать, а порой девушка ясно осознавала, что это её собственный голос, но каждый раз он просил только об одном.

Зачем он мучает её? Зачем уговаривает сделать то, что она выполнить не в силах? Её дар перестал действовать. Какая-то тёмная сущность не позволяет вернуться в прошлое, хочет завладеть душой девушки. Эта тьма преследует её всю жизнь, не давая поступать так, как хотелось бы, превращая в безвольную, послушную куклу.

После таких навязчивых снов молодая женщина вскакивала с кровати и начинала неистово молиться. Она боялась, что это, возможно, дьявол говорил с ней ночью. Наверняка он задумал что-то ужасное. Видимо, так и становятся одержимыми. Она совершила убийство – вот Зло и смогло проникнуть в её душу.

Нужно было бы признаться доктору Конорсу, что её одолевают нечестивые сны, попросить, чтобы он привёл священника, но так страшно! Вдруг доктор решит, что голос, появляющийся в её голове – это результат сумасшествия?

Психиатрическая клиника доктора Конорса располагалась в четырёх корпусах. Самым большим зданием был корпус «Дельта». Он находился в глубине сада и был окружён дополнительным забором. Там как раз лечили запущенные случаи сумасшествия. И хоть это отделение скрывали высокие кроны деревьев и ограждение, но они не могли препятствовать ужасным крикам, доносящимся оттуда.

До Амелии доходили слухи, что в корпусе «Дельта» применяются очень жёсткие методы лечения, сравнимые со средневековыми пытками. Говорили, что в некоторых палатах там находятся по две-три дюжины больных, которых приковывают к кроватям, а за непослушание стегают плётками, а самым безнадёжным делают трепанацию черепа, чтобы «проветривать» мозг от плохих мыслей. Амелии совсем не хочется проверять достоверность сплетен на своём опыте. Пожалуй, лучше не рассказывать доктору о ночном голосе.

Корпус «Бета», в котором располагалась комната Амелии, медперсонал клиники в шутку называл «Королевскими покоями». Тут было всего шесть апартаментов, по три на каждом из двух этажей. За привилегированными больными закрепляли личную сиделку, двух санитаров и медицинскую сестру. Лечение в «Королевских покоях» стоило больших денег, но и отношение персонала было соответствующим.

Но даже среди самых важных пациентов корпуса «Бета», Амелия была, пожалуй, самой обласканной вниманием и заботой. Всё это благодаря доктору Конорсу. Когда-то отец Амелии служил в городском управлении и очень помог Уильяму Конорсу с открытием этой самой лечебницы.

Доктор оказался благородным человеком, ценящим помощь и умеющим отдавать долги. Когда он узнал, что дочь его покровителя попала под суд, то первым бросился на защиту Амелии и настоял, чтобы её отправили именно в его лечебное учреждение. Но хоть он и проявлял к ней почти отеческую заботу, Амелия боялась полностью довериться целителю.

Девушка опасалась привязываться к людям. Слишком большую плату она отдала за свою доверчивость в прошлом. Теперь Амелия была предельно осторожной. Раз в неделю доктор Конорс приходил к ней с обследованием, заводил долгие беседы, рассказывал о себе, о том, что происходит в городе, но его глаза при этом всегда были очень внимательными. Он цеплялся за любые слова своей пациентки, пытался разговорить её, иногда что-то записывал в толстую книгу в кожаном переплёте.

Так продолжалось четыре месяца. Амелия находилась в больнице, но по сути это была та же тюрьма. Небольшое помещение, белый потолок, белые стены, белое бельё на кровати, даже больничное платье было на ней белоснежное. Этот цвет просто сводил её с ума. Он был похож на пустой бессмысленный лист бумаги, на котором никогда не появится ни одного написанного слова, ни одной буквы. Так же и прожитая жизнь казалась Амелии совершенно никчёмной. Единственным ярким пятном в палате было небольшое окно. За стеклом проходила жизнь, погода то и дело менялась, ночь чередовалась с днём. Яблоня не давала разглядеть парк, окружающий больничный корпус, но иногда прилетали птицы и садились на ветки. Девушка завидовала им. Птицы были свободными, могли лететь, куда им вздумается, не сковывали себя моральными принципами, не объявляли других птиц сумасшедшими, не изолировали их.

Одиночество сильно подавляло девушку и пугало её. Амелия чувствовала, что каждый день, проведённый взаперти в этом белом пустом помещении, опустошает её. Она ловила себя на мысли, что почти разучилась думать и разговаривать. Зачем ей это в окружении пустых стен и остановившегося времени.

Сначала Амелия даже рада была, что оказалась в тишине, покое и безопасности. Она строила планы о своём будущем, мечтала от том дне, когда снова встретится с Кристианом, когда её жизнь наладится, но постепенно мысли бледнели, выцветали, превращаясь в ненавистный белый цвет.

Находясь в клинике, Амелия снова пыталась разбудить в себе дар. Ей уже легко удавалось отделить своё сознание от тела и найти временной поток, но тут же перед внутренним взором появлялось чёрное пульсирующее пятно, похожее на кляксу. Оно словно загораживало ей путь, не давая перемещаться дальше. Амелия чувствовала не просто помеху, а некую опасность от этого куска тьмы. Тёмная энергия пыталась приблизиться к её сознанию.