Сделка с ректором. Секреты древнего континента - Валентина Гордова

В сравнении с ней мы действительно были детьми…

Изящный поворот, взгляд алых глаз точно на меня, ставшая шире улыбка и весёлое:

– Передавай привет папочке, Лиюш. Если успеешь.

И заливающий ангар яркий белый свет полыхнул вначале алым, затем чёрным, после чего заклинание межпространственной связи попросту взорвалось, не причинив никому вреда – все щитами прикрылись машинально, боевые маги и военные всё же, у них рефлексы до автоматизма доведены.

Нас с вампиром щит и без того прикрывал, но Этал всё равно невольно ещё один поднял. И как-то странно покосился на меня сверху вниз.

Я на его взгляд отреагировать не смогла.

Мама… живая… и папа тоже живой.

Живые. Выходит, всё, что узнал Ренар, было правдой. Они действительно подстроили собственную смерть, вот только не ради себя, а чтобы… меня спасти.

«Видишь ли, больше десяти лет я была уверена в том, что вырвала твоё сердечко собственными руками, а тело сожгла на глазах твоих прелестных родителей, тем самым прибрав к рукам выдающихся алхимика и артефактора.»

Если мама с папой каким-то образом прознали о том, что задумала Альвхейда, они поступили как любые нормальные родители: сделали всё возможное, но защитили своего ребёнка. Пусть жестоким, нестандартным, откровенно странным и пугающим, но всё же действенным способом.

Они подстроили собственное жесточайшее убийство и, видимо, представили колдунье какую-то несчастную девочку, назвав её своей дочерью… потому что знали, что произойдёт. Потому что не смогли придумать иного способа избежать трагедии.

Вот только та девочка тоже была чьей-то дочерью, а в том жестоком нападении разбойников погибла не только моя семья.

И я, с трудом вырываясь из оцепенения, подняла голову, встретилась со взглядом неотрывно смотрящего на меня Ренара Армейда, улыбнулась ему в попытке подбодрить, успокоить, сказать, что всё хорошо.

И развернулась на месте, скинув руку обнимающего за плечи вампира, чтобы быстрым взглядом пробежаться по рядам притихших стражей и найти одного конкретного.

Когда установилась связь, Экерт шёл к нам и был вынужден остановиться, не дойдя каких-то десяти шагов, и теперь стоял один, побледневший, и с не читаемыми эмоциями смотрел на то место, где совсем недавно было лицо колдуньи.

Но, уловив движение, медленно и тяжело повернул голову, встретился со мной взглядами…

В тот страшный день, когда я лишилась родителей, Экерт и Эверн потеряли своих. Их убили те же разбойники, что напали и на мой дом. Парни старше на семь и пять лет избежали страшной участи, проследили за уродами и появились как раз вовремя, чтобы спасти плачущую, оглушённую осознанием меня из похотливых лап. Если бы не братья Саэллар, не знаю, где бы я оказалась… Они спасли меня, они не дали умереть, они привели к Олону Дейри и нашли нам троим, объединённым одной трагедией, новый дом.

Мы стали друг другу семьёй. Больше, чем семьёй. Защитой, опорой, поддержкой. Что… что, если мои родители, сумев понять намерения Альвхейды, поняли также и то, что Экерт и Эверн не оставят маленькую девочку в руках разбойников, а спасут, возьмут под свою заботу и опеку?

Что… если они не только подстроили свою смерть, но и организовали смерть родителей моих лучших друзей?

Я задохнулась от этой мысли.

Вскинула руку, с силой прижала ко рту, лишь бы не закричать, только бы не закричать…

Сдавленная болью грудь задрожала от безмолвных рыданий, по щекам побежали горячие слёзы, но я продолжала смотреть на Экерта, в отчаянии осознавая, что и он пришёл к тем же выводам.

Гордый, собранный, всегда держащий эмоции под контролем глава городской стражи с трудом выдерживал этот удар судьбы. Бледный сейчас, заметно шатающийся, Экерт не отрывал взгляда от моих мокрых глаз и складывал, как я совсем недавно, картину произошедшего.

– Лия, – совсем рядом оказался Ренар, попытался обнять, что-то сказать, но я остановила его одним взглядом.

Умоляющим, полным боли и страха взглядом, и… Ренар понял всё без слов. Помрачнел, медленно опустил руки, но препятствовать не стал. Ничего делать не стал, просто стоял и с бездной тоски, вины, боли и желания помочь, поддержать смотрел на то, как плачущая я на негнущихся ногах отхожу от него, приближаюсь к молча следящему за каждым моим движением Экерту…

Как протягиваю ладонь, и страж, вздрогнув всем телом, тяжело, медленно, заставляя себя шевелиться, поднимает руку и ледяными пальцами сжимает мои дрожащие.

Как вспыхивает, поглощая нас обоих, магический портал.

Он смотрел, я чувствовала его взгляд.

И в последний момент, когда грани магии практически схлопнулись, обернулась и бросила на него благодарный взгляд.

Я хотела домой.

В родную, давно разорённую опустевшую деревушку на берегу океана, где покосившиеся от времени и отсутствия ухода деревянные дома с невысокими заборами, столбы для развешивания сетей и рыбы, пропитанный солью влажный воздух и крик чаек…

Мне хотелось туда так сильно, так неудержимо, так неконтролируемо! Но Экерт не разрешил, сказал, что там меня будут ждать в первую очередь, потому что этот порыв, это желание было слишком логичным и предсказуемым.

Портал лорда Саэллара, который оказался достаточно сильным магом, чтобы его создать, перенёс нас в небольшой светлый домик где-то в лесу.

Я не стала спрашивать, а Экерт не стал объяснять, просто прошёл к стене и рухнул на стоящий впритык к ней низкий диванчик. Чувствуя, что сил практически не осталось, я прошла и опустилась рядом. Скинула туфли, забралась на диван с ногами, обняла безвольную руку мужчины двумя своими, придвинулась близко и прижалась крепко-крепко, стараясь поддержать, как могла, как умела.

На слова у меня не было ни сил, ни мыслей. Такая звенящая опустошённость внутри.

Так мы с ним и сидели. Я, устроив голову на твёрдом широком плече и тихо плача. И он, устремив невидящий взор вперёд.

Мне было больно. За меня, за него, за Эверна, за их родителей, за убитую колдуньей девочку, которую она приняла за меня, за моих родителей… Я не знаю, что было хуже: считать их убитыми или осознавать, что, кажется, стремясь спасти меня, они сами убили столько невиновных людей.

Я потеряла счёт времени, в какой-то момент уйдя так глубоко в горестные размышления, что перестала контролировать окружающий мир.

В себя вернул внезапно появившийся перед лицом платок.

Моргнула, непонимающе глядя на белоснежную ткань, моргнула ещё раз, кое-как подняла налитую тяжестью руку, сжала двумя пальчиками уголок и уронила ладонь обратно на наши ноги.

Мы сидели совсем близко, я прижималась к обнимаемой руке Экерта всем телом, а мои колени уже давно лежали на его ноге.