Пленница - Наталья Соболевская

Юдин про живого и здорового Олега соврал, ставлю на это девяносто процентов, придумал какой-нибудь план, чтобы не грохнулась, и выкраивает для него время. Но я, как и все люди, устроена так, что хочу верить в те оставшиеся мизерные десять процентов, когда происходит чудо и всё заканчивается счастливым концом.

– Ренат, если лжёшь об Олеге, то ты вообще не человек…, – начала я, но меня тут же перебили.

– Ник, клянусь, говорю правду. Да ты и сама скоро в этом убедишься. Не упади.

Юдин отступает к двери, жду не дождусь, когда же он наконец выйдет. Теперь, когда есть шанс, что Олег жив, на подоконнике страшно находиться, стоит только бросить мимолётный взгляд на улицу, как кружится голова. Ну его…, Ренат уйдёт, тут же спрыгиваю и плевать, что рана от удара вновь раскроется, главное – оказаться на ровной поверхности, с которой не свалишься.

– Осторожно, – прежде чем скрыться из поля зрения, сказал Юдин уже из коридора.

Опустившись на корточки, медленно пытаюсь присесть на пятую точку, чтобы после плавно соскользнуть на пол. Казалось бы, плёвое дело, но, когда у тебя за спиной обрыв и несколько метров лёту, задача превращается в невыполнимую. Заставляю себя расслабиться, но мышцы сжимаются только сильней. Тело словно чужое – не слушается, отдаю команду, а оно не выполняет. Ещё и голова кружится, такое ощущение, что кто-то трясёт специально подоконник.

– Ник, через пару минут Олег будет здесь, – раздаётся голос Юдина, он ещё не в спальне, но где-то очень близко, то есть сейчас увидит, что, не дождавшись результата, сдалась.

Резко, выпрямив ноги, встаю и теряю чёртово равновесие. Не критично, конечно, схвачусь за откос и удержусь. Рука, коснувшись откоса, соскальзывает, без точки опоры, сила тяжести тянет меня вниз из окна, стараюсь любым способом сохранить вертикальное положение, тянусь другой рукой к раме, но не достаю и опрокидываюсь назад.

Юдин кричит моё имя нечеловеческим голосом. А для меня всё происходит словно в замедленной съёмке, но стоит ногам оторваться от подоконника, как всё, наоборот, начинает происходить в ускоренном темпе. Юдин свесившийся с вытянутой рукой из окна, ветер, боль и темнота.

Глава 27

Ещё не бодрствую, но уже и не сплю. Сознание только- только проясняется. Складывается впечатление, что за окном утро или даже день в полном разгаре: через прикрытые веки к глазам пробивается свет. Лекарством несёт, как будто кто-то разлил валидол. Видимо, аптечный ящик, что принесла Анна, воняет. Как только сползу с постели, сразу закрою крышку и проветрю комнату.

Так понимаю, дала маху и продрыхла целую вечность, поэтому и ощущаю себя разбитой корягой. От пересыпа порой гораздо хуже себя чувствуешь, чем от недосыпа: после слишком долгого отдыха организм никак не может собраться и голова чумная. Кстати, насчёт головы, вроде бы вчера ничего алкогольного не пила, а черепушка раскалывается, словно два литра вина вылакала и гадкий привкус во рту совместно с жаждой – тому подтверждение.

Докатилась, наклюкалась и даже об этом не помню.

Странно, раньше никогда не замечала, что звуки с трассы долетают до дома Рената, а сейчас сигналы и рокот автомобилей такие чёткие и громкие, что кажется, они под окном по газану гоняют.

– Елена Станиславовна, в седьмой палате больному нужна утка, – откуда-то из-за стенки послышался женский голос.

Ого у кого-то непруха, гадить в данное приспособление, так понимаю, ещё то несказанное удовольствие.

Что?! Какие утки с больными? Какая палата?

А я где?!

События вчерашнего вечера вихрем закружились в голове. Мы с Ренатом в постели. Ругаемся. Угрожает. Смеюсь. Подоконник. Пальцы соскальзывает с откоса. Падаю. Лицо Юдина в ужасе. Вытянутая рука из окна.

От осознания того, что вчера спикировала с третьего этажа, резко распахиваю глаза, порываюсь полностью сесть, но получается лишь приподнять голову.

Вот откуда запах лекарства и разговоры об утках. Я в больничной палате и не одна. Олег с Юдиным сидят на диване, и оба во все глаза на меня смотрят.

– Олежка, – облегчённо выдыхаю я и даже получается улыбнуться. – Живой. Ты же не галлюцинация?

Серьёзное лицо брата постепенно расслабляется, а после и вовсе расплывается в улыбке.

– Неа, не галлюцинация. А ты у нас, оказывается, циркачка. Как полёт? Как приземление?

Прежде чем ответить, сглатываю, но сухость во рту никуда, разумеется, не уходит.

– Не советую, повторять. Можно мне попить?

– Да, конечно, сейчас налью, – суетливо кивает Олег и, поднявшись на ноги, направляется к тумбочке.

Перевожу взгляд на Рената. Если Олег выглядит лохматым и просто не выспавшимся, то по Юдину можно сказать, что он в глубокой яме без белого света и пропитания месяц сидел. Лицо бледное с сизым оттенком, под глазами тёмные круги, щёки опали и губы куда-то исчезли.

– Ты плохо выглядишь, – зачем-то сообщила я ему.

Юдин никак не прокомментировал замечание, вместо этого он тяжело вздохнул и низко склонил голову.

– Ник, вода, – со стаканом в руке подошёл брат. – Тебе помочь приподняться?

– А что я сама не могу?! – тут же запаниковала. – У меня паралич? Конечности-то все на месте?! – вроде бы пошевелила пальцами ног, но кто его знает, вдруг мне это лишь померещилось.

– Ник, Ник, успокойся, – Олег принялся гладить меня по плечу. – Всё на месте, всё цело. Синяков, да, много и они жуткие, лучше не смотри, а то в обморок упадёшь, но не более. Давай, тебя приподниму, и ты попьёшь.

Неуверенно, но самостоятельно обхватила стакан пальцами и до такой степени жадно глотаю, что вода вытекает изо рта и, пробежав по подбородку, льётся на грудь.

– Ник, ты в прошлой жизни, однако, кошкой была, – в шутливой манере высказался Олег, так понимаю, чтобы в палате разредить воздух. – Иначе как объяснить, что, сиганув из окна, отделалась лёгким испугом. Я тут, что подумал….

Ренат поднялся с дивана и голос брата мгновенно стих, нет, он не прекратил говорить, это просто я перестала его слышать.

Юдин, сначала с задумчивым видом несколько секунд неподвижно стоял, а после взял и без каких- либо слов вышел за дверь.

Уже как трое суток, я зачем-то валяюсь на больничной кровати, хотя чувствую себя замечательно, если бы многочисленные синяки не украшали тело – запросто можно было решить, что полёт с третьего этажа – померещился.

Олега доставляют регулярно, обитает он у меня в палате примерно с одиннадцати