Цицерон. Между Сциллой и Харибдой - Анатолий Гаврилович Ильяхов

скучал, вместе с ним отправил в Грецию племянника, сына брата Квинта.

Увы, как сообщал раб, обученный письму, Марк Младший, попав в плохую компанию таких же молодых римлян, частенько отвлекался от учёбы. Виноватым оказался его греческий учитель, который смекнул, что лучше будет, если потакать порокам, чем тратить силы на учёбу. Сын Цицерона полюбил вино вместо учения Платона и Аристотеля, «пил на спор и перепивал многих». Разочарованный отец прогнал учителя, а от сына затребовал раскаяния и обещание не повторять подобных безобразий.

А ещё Марку Цицерону пришлось подумать о состоянии личного имущества, брошенного на произвол судьбы – в руки своей деловой супруги. Марк давно подозревал – а Помпоний Аттик подтвердил, – Теренция после смерти дочери «определилась, и всю активность направила на изъятие собственной доли из семейного имущества»…

Аттик предупреждал Марка, что дальнейшее уклонение от разрешения проблемы позволяет Теренции грабить оставленного ею мужа. «Она отберёт у тебя последнее. Надо же защитить себя, в конце концов», – взывал друг к Марку.

Ответ последовал такой: «…Ради всех богов, Аттик, не мучай меня. Пусть берёт всё, что хочет. Не спорьте с ней, а меня оставьте в покое».

Брак по расчёту

Отношения Цицерона с Теренцией ухудшились не сразу. Раньше он старался быть уступчивым, внимательным к её прихотям; когда находился в изгнании, находил нежные слова: «…Будь уверена, что у меня нет ничего тебя дороже… О жизнь моя! Я желал бы ещё раз увидеть тебя и умереть в твоих объятиях…»

За тридцать лет супружества они оба ничем не выдавали перемены в отношениях. Хотя Марк замечал безразличие Теренции к воспитанию сына и дочери, и это его сильно раздражало. Но разводиться не осмеливался: «не хотел радовать недругов, к тому же отнимать у детей мать или отца было бы ужасной жестокостью…»

С годами копилось охлаждение. Вначале проявлялось безразличие к делам друг друга, общесемейным заботам и проблемам. К тому же Марк не простил влияния Теренции на дочь со всеми женитьбами и разводами. Получалось, мать выбирала ей мужей, и всё время неудачно. Имя Теренции почти исчезло из писем Марка к Аттику, кому раньше сообщал о своих чувствах к жене и детям… А когда Теренция написала ему в Брундизий о желании навестить его, он грубо оборвал её: «Если ты приедешь, я не вижу, в чём ты можешь быть полезной…»

Поведение Теренции в отношении к нему насторожило Марка после возвращения из Киликии. Его ужаснуло финансовое состояние личного имущества, переданного в управление Филотему, вольноотпущеннику Теренции. Выяснилось, что он не столько занимался работой на хозяина, сколько извлечением дохода в свою пользу. Даже поверхностная проверка счетов возмутила Марка. Он, заметив немало жульнических приёмов в записях доходов и расходов, вознегодовал:

– Ты изумительный вор, Филотем! – И пообещал через суд взыскать с него убыток. Теренция не поддержала мужа, наоборот, защищала своего «ставленника», давая повод думать, что действуют они в сговоре.

Теренция имела право измениться по отношению к супругу после скандальной связи с Клодией Пульхр – она не перенесла оскорбления хотя бы по той причине, что он получил её огромное приданое. Это обстоятельство давало ей право требовать от супруга верности. Первым шагом к разрыву стало её решение извлечь из сложившихся обстоятельств свою выгоду.

Месть Теренции заключалась в том, что она стала получать денежные кредиты под залог имущества Цицерона, его деньгами оплачивала покупку имущества на аукционах, чтобы затем продать с большой выгодой для себя. Обращала в оборот с прибылью средства из состояния мужа, занимаясь спекуляциями и ростовщичеством. Деньги стали первой заботой Теренции; она их зарабатывала рассудительно и ловко, не принимая во внимание материальные интересы супруга, в которых он всё чаще нуждался.

Это Теренция посоветовала мужу передать Филотему все наличные средства, объяснив, каким образом Марк заработает кучу денег: всего лишь на торгах приобрести имение Милона, осужденного на изгнание, – «чтобы при продаже совершить выгодную сделку». Принять личное участие в торгах Цицерон не отважился – «дело ведь не совсем деликатное для известного оратора и политика». Пришлось пойти на предложение жены, – и не замедлил раскаяться. Филотим исполнил задание, но оставил себе почти всю прибыль. Остальное растратил якобы на домашние дела, показав хозяину новые счета кредиторов.

На кого было Марку жаловаться, если он не внял пророческому сновидению?! Перед тем как вручать деньги Филотему, Цицерон увидел во сне, будто сам укладывает его… в постель к своей жене Теренции! Жрец пояснил сновидение:

– Ничего удивительного нет. Твоя жена, без сомнений, отдаёт рабу управление своим домом. Ты не сомневаешься в искренности отношений к тебе жены твоей, а значит, этому рабу. Насколько далеко будет твоё терпение – тебе решать.

Понимая, что общими усилиями с Филотемом состояние супруга приходит в упадок, практичная хозяйка принялась незаметно продавать из супружеского дома ценную мебель, посуду и прочие дорогие вещи – якобы для содержания семьи, – а деньги оставляла себе. Когда Марк это понял, оказалось, поздно, но именно такое поведение супруги, которой доверял, поразило его. В последнее время вместо семьи у него только долги…

С мужем-неудачником дальше жить Теренции не имело смысла. Она первая сделала этот шаг, заявив о разводе – законодательство допускало свободный развод как по обоюдному согласию супругов, так и по одностороннему заявлению отказа от брака.

Марк воспринял развод не без огорчения, тяжело разрывал семейные узы, скреплённые за тридцать лет любовью и супружескими привычками. Он и после вспоминал счастливые дни, прожитые вместе с Теренцией, переживал невзгоды, перенесённые сообща.

Чтобы избежать осуждения, Теренция приняла на себя вид оскорблённой добропорядочной матроны: жаловалась подругам, что муж «довёл её до нищеты и после того, как она отдала ему свою молодость и все силы, выгнал из дому на старости лет»…

Когда бракоразводный процесс завершился и Теренция осталась владелицей большей части бывшего семейного имущества, она быстро решила свою судьбу. Покинув Цицерона, вскоре поселилась в доме Саллюстия Криспа, который был на десять лет моложе. Этот шаг показался Марку символичным, поскольку в судебном процессе об убийстве Клодия Саллюстий выступал обвинителем Милона, а Цицерон – защитником. Не отличаясь порядочностью в добывании денег и пользуясь покровительством Цезаря, молодой супруг Теренции нажил немалое состояние. Купил роскошные сады под Римом и построил великолепный дворец, чем и привлёк её внимание.

Теренция, похоже, решила окончательно оборвать все связи с Цицероном, затеяв спор по разделу имущества, которое ещё оставалось у бывшего мужа. А он, устав от судебных разбирательств и, главное, финансовых издержек, не утруждаясь, попросил Помпония Аттика заняться этим пренеприятнейшим делом без него.

* * *

Недруги Цицерона не упустили случая посмеяться над ним по поводу развода. Хотя ему не следовало возмущаться или обижаться, так как он сам слишком часто смеялся над другими и не мог рассчитывать, что его при случае пощадят. А спустя несколько месяцев после развода о Марке Цицероне вновь заговорили…

В шестьдесят три года он снова женился на юной особе, Публилии, которую он опекал по просьбе её умирающего отца. Женитьба вызвала нездоровый интерес у всех, кто знал Марка Цицерона, ещё и потому, что вдохновлённая местью к бывшему мужу Теренция распускала о нём всяческие дурные слухи – хотя бы такие, что женился он из-за денег. Ведь если бы девушка вышла замуж за другого «жениха», опекуну пришлось