Фурия XXI века - Наталия Антонова

– Выяснила, что хотела?

– Да.

– А мы не можем просто погулять, посидеть в «Жемчужине»?

– Можем, конечно, – замялась она и тут же оживилась: – Слушай, Кеша, у нас завтра пикник намечается. Приезжай, а?

– Много народу будет?

– Да нет, не очень. Соберутся свои.

– Свои – это кто? – уточнил Иннокентий.

– Мы с Морисом, Дон.

Иннокентий хмыкнул в трубку.

Мирослава не обратила на это ни малейшего внимания и продолжила:

– Мои тетя Виктория с мужем, тетя Зоя, Люся, опера, некоторые с женами. Вот, собственно, и все.

– Вы все свои, – осторожно проговорил Иннокентий, – а я не пришей кобыле хвост…

– Ну что ты! Ты же мой друг! Друг же?

– Друг, – грустно согласился он.

– Не слышу в голосе оптимизма!

– Друг, – повторил он более жизнеутверждающим тоном.

– Вот, другое дело, – похвалила она.

– Во сколько сбор?

– Приезжай часам к одиннадцати.

– Хорошо, я приеду.

* * *

Первой приехала тетя Зоя, Морис сам завел ее скромную «Ниву» в гараж.

Он не был близко знаком с Зинаидой Петровной Романенко, но эта строгая, на первый взгляд, женщина была ему симпатична. Он знал, что ее муж погиб в Афгане, второй раз замуж она выходить не захотела и одна вырастила сына Виктора, который, как догадывался Миндаугас, служил в спецназе и, судя по скупой информации, оброненной Шурой и Мирославой, постоянно пропадал в горячих точках.

Морис попытался занять Зинаиду Петровну, окружить ее вниманием, но она, мягко коснувшись его руки, улыбнулась:

– Вы занимайтесь своими делами, а я немного погуляю в саду.

– Вы уверены? – спросил он.

– Абсолютно, – снова улыбнулась она, – я люблю гулять в одиночестве.

– Хорошо, – ответил Морис, хотя голос его звучал при этом не слишком уверенно. С минуту он посмотрел вслед тете Зое, а потом все-таки решил уточнить у Мирославы, правильно ли он поступил.

Волгина наводила порядок в комнатах для гостей на тот случай, если кто-то решит отдохнуть, например, прилечь или вообще останется на ночь.

– Тетя Зоя приехала, – проговорил он, приоткрыв дверь.

– Я слышала звук машины…

– Она захотела прогуляться в одиночестве по саду.

– Да, она любит такие прогулки.

– То есть это ничего, что я оставил ее одну?

– Конечно, – успокоила его Мирослава.

Вскоре прибыла тетя Виктория с мужем Игорем. Викторию Морис любил и к ее мужу относился доброжелательно. Его не смущало, что Игорь был на 16 лет моложе жены, которую обожал и чуть ли не в буквальном смысле сдувал с нее пылинки.

Виктория была писательницей и пользовалась большой популярностью у читающей публики. Издатели к ней тоже благоволили, так как она не только приносила им хороший доход, но и действительно была интересным писателем. Писала Виктория почти все – рассказы, повести, детективы, стихи, реже пьесы и романы о жизни.

Обе тети внешне были одновременно похожи друг на друга и непохожи… Черты лица, глаза, волосы говорили о том, что они близкие родственницы, и в то же время характеры у них были разными, и именно они делали их непохожими.

Строгая, подтянутая, спокойная Зоя иногда терялась на фоне яркой, искрящей эмоциями и идеями Виктории. Даже их одинаковые по форме и цвету глаза выглядели непохожими и по-разному глядели на мир и окружающих их людей.

Виктория чмокнула племянницу, схватила ее за руку и потащила в сад разыскивать Зою. А Игорь, заведя в гараж «Ауди», сказал Морису, что поступает в его полное распоряжение, и они отправились на кухню.

Миндаугас слегка беспокоился, достаточно ли он замариновал мяса для шашлыков, на что Игорь ответил, что, на его взгляд, даже много и они столько не съедят.

– Шура съест, – машинально проговорил Морис, и Игорь расхохотался.

Одна за другой стали прибывать машины оперативников. Капитан Ринат Ахметов прибыл вместе с женой Гузелью – очаровательной молодой женщиной. Пятилетней дочки Гули на этот раз с ними не было. Ринат обожал своих девочек и готов был ради них на все. В глубине души Ахметов был бесконечно благодарен судьбе за Гузель, а жене за то, что она была идеальной супругой полицейского. Никогда она не упрекала его за бессонные ночи, поздние возвращения домой и за выходные, которые вдруг оказывались рабочими днями, нередко нарушая все то, что она на них запланировала.

Сама Гузель подходила к этому философски – она знала, кем работает ее будущий муж, замуж она вышла по любви. Никто ее насильно в загс не тащил.

Сама она безумно любила то, чем занималась, а именно романо-германскую литературу и языки, писала диссертацию о творчестве Гёте и не представляла, что кто-то запретит ей отдаваться любимой работе. Так что и муж имел полное право любить свою работу и выполнять ее добросовестно.

Следом за ними прибыла «Лада Веста» Валерьяна Легкоступова, который был классным фотографом, и сделанные им кадры потрясали воображение даже самого последнего сухаря.

Все считали, что Валерьяну следует снимать красивых девушек и прекрасные виды природы, а он работал в полиции и снимал места преступлений и жертв, удивляя своим талантом оперативников и следователей. Наполеонова он не раз и не два доводил до белого каления каким-нибудь бликом, падающим на лужу крови или игрой теней на лице убитого.

Однажды он умудрился придвинуть здоровенный фикус в кадке поближе к жертве, считая, что так фотография будет выглядеть более художественно. Наполеонов до сих пор не понимал, как он тогда удержался и не придушил Валерьяна. Ангелом-спасителем выступила Василиса Воеводина – начальник убойного отдела. Она вкатила Легкоступову выговор за художественную самодеятельность, а Шуре накапала чуть ли не полстакана валерьянки. После того случая Валерьян обуздал свой жаждущий прекрасного талант и уже не совершал того, что могло помешать следствию. Но тем не менее его постоянно заносило, и он изо всех сил стремился придать ужасному и отвратительному хотя бы намек на возможную красоту.

Здороваясь со всеми присутствующими, Валерьян не отрывал взгляд от Мирославы. Оказавшийся рядом Ринат толкнул его в бок.

– А, что? – растерянно удивился Валерьян.

– Птичка пролетела, – сказал Ринат.

– Птичка?

Легкоступов, осознав наконец, что смотреть, не мигая, на Волгину не вполне прилично, попросил разрешения поснимать в саду.

– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – только не очень пугайся, когда из какой-нибудь аллеи тебе навстречу выплывут две прекрасные дриады.

– Дриады? – Ясные серые глаза Валерьяна снова устремились к Мирославе.