Цвет греха: Алый - Александра Салиева

взора. – Меня тоже отблагодаришь? Говорить “спасибо” не обязательно, – добавляет, свободную ладонь умещая на моё горло, ласково поглаживая большим пальцем, постепенно также поднимаясь всё выше и выше, пока не касается моих губ. – Другие варианты мне куда больше подходят и нравятся.

Не впервые я слышу от него нечто на грани грязной пошлости, пусть в этот раз и не напрямую, если сложить все произнесённые им слова с тем, что он делает сейчас. Мои губы горят под его пальцами. И особенно ярко, стоит ему слегка надавить, оттягивая нижнюю. И ладно, если бы только то, что Кай со мной вытворяет. Собственное воображение бьёт по эмоциям ничуть не менее хлеще. Ведь я прекрасно помню, почти наяву ощущаю сейчас. Каково это, когда…

Чёрт, зачем я вообще думаю об этом?

Тону и вязну.

В считанные секунды.

Он же меня нахально провоцирует!

Ждёт мою реакцию. Определённо испытывает.

Если бы в самом деле собирался так со мной поступить, просто сделал, не рассказывал бы мне и уж точно не ждал моего дозволения или инициативы.

К тому же, он, как никто другой, умеет убеждать. Иначе. Совсем. Зная наверняка каждую точку на моём теле, которой он умеет управлять так, что я готова откровенно молить. О чём угодно. Лишь бы не останавливался. Неоднократно убеждаюсь в этом.

И да, это тоже не самая лучшая мысль!

Но в одном он всё-таки прав.

Во мне живёт хаос.

И я могу с ним справиться.

Пусть и не сразу…

Глава 23

Эва

– Даже если не достоин? – переспрашиваю нагло, запрокинув голову ещё выше, чтобы избавиться от прикосновения к губам.

Очень уж отвлекает.

Цепляюсь именно за эти слова исключительно потому, что всё остальное – вполне просто и понятно. А здесь… Определённо есть нечто большее. Нечто, что царапает мой мозг. И я не прогадала.

– Достоин… – повторяет за мной Кай, ослабляя хватку на моём затылке, зарываясь в мои волосы глубже, но не для того, чтобы удержать, слишком уж приятны массирующие движения его ладони. – Или нет… – выдыхает тяжело, вновь касается моих губ своими пальцами и опять медлит, ведёт по ним, наблюдая за собственными действиями. – Ты мне скажи…

Не вопрос. И не слова даже. Гром под крышей. И в моей голове.

Оглушает…

Ведь я могу поклясться, совсем не об аптечном заказе и моей возможной последующей благодарности давно речь.

Самое страшное, мой единственно возможный ответ – простой, совсем не требует раздумий или каких-либо взвешенных решений. Как совсем недавно, когда я откровенно сглупила, списав всё на интуицию. Сейчас – тоже полнейшая тупость. Невозможно. Хотеть. Испытывать. Ничего. К нему. Ничего нельзя. Запрет. Прописанный кровью. Не одной жизнью. Который я раз за разом нарушаю, прекрасно зная, что потом будет очень-очень больно.

А он…

Достоин?

Для меня…

Да.

Просто потому, что если быть честной хотя бы с самой собой, с первого мгновения нашей встречи моё сердце так решает. И без разницы ему на иное. Не слышит. Не воспринимает. Ни разума. Ни доводов. Тянется. Вся моя суть к нему тянется. Каждый раз. Даже если думаю, что всё – хватит. Больше не стану.

Хаос во мне – он такой…

Да, я контролирую. Иногда. Хоть в чём-то.

Но сердце контролировать не получается.

Хоть что делай…

Особенно тогда, когда он – такой. Как сегодня. Когда я сама, даже помня обо всём, желаю обмануться. И верить. Во что угодно. Лишь бы оттянуть ещё хотя бы немного свою расплату.

Признаться?

Вот оно моё признание.

И он, разумеется, никогда об этом не узнает.

А вслух:

– Ты прав. Всё дело в моём воспитании. Привычка, – произношу максимально нейтрально, и почти молюсь, чтоб мой голос воистину не дрожал, не выдавал свою хозяйку. – Приготовлю тебе завтрак, – под этим же предлогом сдвигаюсь в сторону, избавляюсь от травящей сознание непомерной близости, хотя выходит всё равно недостаточно далеко, но хоть что-то. – В качестве благодарности. Сам сказал, другой вариант тебя вполне устроит, – заканчиваю встречной провокацией.

Сам решает сыграть в эту игру!

Я умею усваивать правила.

И пользоваться ими.

Кай…

Улыбается. До того ласково, мягко, тепло и нежно, что мне где-то в глубине души действительно страшно становится. Ведь в его глазах – сплошная колючая тьма. Обещание. Того, что я за это тоже расплачусь. В ближайшем будущем. Сомневаюсь, что станет откладывать. Вот и последующий лёгкий поцелуй, позволяющий почувствовать вкус его губ на грани осязаемого – лишнее подтверждение. Тем удивительнее, что свободно пространства для меня становится намного больше. Мужчина отстраняется. И даже великодушно взмахивает рукой в неопределённом жесте, давая разрешение похозяйничать на его кухне. Пользуюсь и этим.

Первым делом запускаю кофемашину. С содержимым самого завтрака особо не заморачиваюсь. Выбираю то, что я люблю. Нахожу в холодильнике яйца, бекон и овощи, которые собираюсь запихнуть в духовку и не заморачиваться. Кай – усаживается на тот стул, на котором я прежде сидела, наблюдает, не вмешивается. Демонстративно игнорирую его испытующий взгляд. Включаю музыку. И даже позволяю себе беззвучно подпевать утренним трекам, которые передают по радио. Бекон предполагается покромсать тонкими полосками, к нему – две картофелины, которые нужно разрезать кружочками, болгарский перец – тоже мелко, квадратиками, а ещё зелёный лук, с него и начинаю… вот тут случается заминка. И даже не потому, что мои руки до сих пор почему-то подрагивают, и измельчить достаточно мелко, как должно, не особо получается. Пропускаю тот момент, когда стул опять пустеет, а Кай оказывается за моей спиной. Осознаю, лишь когда мужские ладони ложатся поверху. Одна – на рукоять ножа. Другая – на низ живота. Не давит. Но прижимает к себе ближе, тем самым слегка отодвигая меня от стола.

– Я помогу, – комментирует Кай.

Очень сомнительная помощь, с учётом, что он не только в самом деле принимается вместе с моей рукой орудовать ножом, и до того умело и ловко, что остаётся в очередной раз поражаться таким моим маленьким и приятным открытиям о мужчине, но и продолжает меня удерживать около себя вплотную, а его стояк опять упирается мне в поясницу, и все мои мысли позорно скатываются именно к этому, задвинув в сторону всё остальное.

Что сказать…

Я однозначно озабоченная.

А значит, нечего!

Вот и терплю. Стойко. Не всегда выносливо. Нервно. Кусаю губы, чтобы хоть как-то притупить разбуженные эмоции и снова терплю. А всё его руки. Как дополнительный ржавый гвоздь в крышку гроба, где покоится моё самообладание. Его ладони – сильные, большие, надёжные, с чернилами, вбитыми под кожу, прячущими проступающий рисунок вен, снова и снова пробуждающими моё воображение и любопытство. До