Колыбельная звезд - Карен Уайт

Лорен протянула руку и провела ею по его лицу, коснулась головы Джиллиан и только тогда ее убрала.

– Ты здесь в безопасности. Линк о тебе позаботится.

Молодой человек почувствовал, как Джиллиан зашевелилась у него под боком.

– Я сама могу о себе позаботиться. Мне только нужно, чтобы кто-нибудь… был здесь.

Лорен выпрямилась.

– Я знаю. – На минуту она задержалась. – Я приготовлю всем сэндвичи и принесу их на пляж. Мы там увидимся.

Линк зажмурился от вспышки яркого света, когда она открыла и быстро затворила дверь. С закрытыми глазами он начал тихо говорить с Джиллиан, рассказывая ей истории о своих предках – пиратах и их воображаемых подвигах во время царствования на островах. Он не осознавал, что почти спит, пока не почувствовал на щеке теплое дыхание.

– Спасибо, – сказала Джиллиан и снова опустила голову на его плечо. Рука, сжимавшая его руку, расслабилась, как будто Линк впитал и рассеял ее страх – победа, не менее решительная, чем взятие на абордаж корабля в открытом море. Теперь рука легко покоилась в его руке, и оба они заснули.

Даже теперь, спустя годы, он помнил, как выглядели следы, оставленные на ногах Джиллиан пряжкой отцовского ремня, и был уверен, что на бедре по-прежнему оставался красноватый шрам. Несмотря на наказание, родители все-таки смягчились и остались еще на три дня.

Линк всматривался в темноту: голоса наконец затихли. Оставив дверь открытой, он повернулся и медленно поднялся по лестнице.

Он остановился на верхней площадке, уставившись на дверь бывшей спальни Лорен. В полутьме он вспомнил, что сказала Грейси: «Посмотри в подоконнике». Он взглянул на часы: половина четвертого. Середина ночи, а ему не спится. Тихо выругавшись, Линк зашел к себе в спальню за инструментами, а потом подошел к подоконнику.

Лампочка на потолке слабо освещала комнату, но Линк достаточно хорошо все видел и понял, что нажатием кнопки можно откинуть боковую стенку под сиденьем. Он мог расковырять ее отверткой или отбить молотком, но это означало бы ее полное уничтожение. Линк не в силах был дольше ждать. Ему показалось, что какая-то неведомая сила заставила вставить отвертку в панельную щель. Треск раскалывавшегося дерева его не смутил.

Линк приподнял панель и, дважды мигнув, заглянул в тайник. Внутри оказалась пачка конвертов, смятых и вытершихся по краям, перетянутых резинкой. Засунув внутрь руку, он вытянул их наружу. Старая резинка при этом лопнула и осталась на дне ящика.

Бумага была слежавшаяся и согнутая, как будто конверты долго пролежали в сырости. Поднеся пачку к лицу, Линк принюхался и уже второй раз за эту ночь почувствовал запах океана и водорослей.

Он сел на пол, прислонившись спиной к подоконнику, и взял первый конверт. Имени адресата на нем не было, и казалось, что конверт никогда не запечатывали. Ни секунды не колеблясь, он вынул и развернул письмо. Линк пристально всматривался в четкий твердый почерк – явно мужской. По шее у него побежали мурашки, как будто кто-то стоял за ним.

Не читая первое письмо, он перебрал все остальные, обращая внимание на почерк. Все они были подписаны инициалом «М». Какое-то воспоминание всплыло у него в сознании. Глубоко вздохнув, он снова развернул первое письмо и начал читать.

Письмо начиналось словами «Моя дорогая Лорен». Линк закрыл глаза, неуверенный, что сможет продолжать, но заставил себя их открыть и продолжил чтение. Линк даже не понял, пока не начал задыхаться, что долго не переводил дыхание. Он читал одно письмо за другим с ощущением, что все глубже и глубже уходит в глубины океана.

Линк вдруг почувствовал, как будто кто-то нанес ему удар под ложечку, прежде чем он успел подготовиться. Он остался сидеть, задыхаясь, ощущение бумаги в пальцах руки было единственным свидетельством связи с действительностью. Наверное, так чувствуешь себя, когда тонешь. Он с трудом поднялся на ноги, но не двинулся с места, когда прозвучал первый удар грома. Он был в состоянии только стоять, испытывая гнев, боль, неверие. Когда вспыхнула молния и замигало электричество, Линк направился к двери.

– Боже, – только и мог выговорить он, вынуждая себя двигаться в направлении лестницы, а потом вон из дома.

Джиллиан покачивалась в кресле, наблюдая, как у Форда закрываются глаза, а на щеках образуются ямочки от улыбки по мере того, как он погружается в царство сна. Малыш тихонько мурлыкал, на губах его появлялись молочные пузыри, лопавшиеся, как только он, широко зевая, раскрывал рот, а затем лицо его расплывалось в широкой беззубой улыбке. Наконец, глаза младенца закрылись окончательно, но улыбка так и не исчезла.

Джиллиан знала, что следовало уложить Форда, пока он еще бодрствовал, чтобы приучить его засыпать без укачивания, но в ощущении на руках засыпающего ребенка было что-то почти наркотическое. От его сладкого запаха и прикосновения его маленького теплого тельца женщине хотелось плакать. Джиллиан знала, что должна была испытывать то же самое и с Грейси, но все воспоминания о ее первенце тонули в собственных ощущениях неспособности и неуверенности. Теперь, глядя на своего сына, она чувствовала себя совсем по-другому. У нее было ощущение, что пропитанный солью океанский воздух придавал ей силы и мужество. Джиллиан наклонилась, поцеловала Форда в щеку и вздохнула. Она по-прежнему не считала, что станет когда-нибудь совершенной матерью, она была здесь с двумя своими детьми, и, может быть, этого было достаточно.

Джиллиан покачалась еще несколько минут, не желая укладывать сына в кроватку, тем более что Грейс снова осталась на ночь у Мэри Эллен и Джиллиан была дома одна. Она приподняла ребенка на плечо, прикасаясь щекой к его покрытой пушком головке, взглянула на свои обнажившиеся под ночной рубашкой бедра и увидела шрам полумесяцем, который был теперь настолько частью ее, что казалось, всегда там находился. Теперь он не был так заметен, как раньше, и какая-то часть ее существа желала, чтобы он совсем исчез, в то время как другая часть желала, чтобы шрам остался навсегда, напоминая ей о том, чего она не должна была никогда забывать.

Внезапно Джиллиан поднялась, кресло продолжало качаться, а она направилась к колыбели. Форд пробормотал что-то во сне, и Джиллиан вспомнила, как бабушка говорила, что дети могут разговаривать с ангелами. Она поцеловала малыша и прошептала: «Замолви за меня словечко». Затем уложила его в колыбель. Форд потянулся, повозился, устраиваясь поудобнее, и Джиллиан накрыла его желтым одеяльцем, подаренным Мартой.

Свет мигнул, и Джиллиан с тревогой взглянула в окно. После ночной бури в ночь рождения Форда несколько раз шли дожди, но непогода не была настолько суровой, требующей выключения электричества. Она ощутила вспышку страха, но сумела быстро погасить ее. Теперь в каждой комнате были фонарики с запасными батарейками.

Джиллиан наклонилась включить ночник у колыбели Форда и проворно отступила, когда под ногами у нее оказался клубок черной шерсти. Спот задержался около нее, убедился, что достаточно ее напугал, и продолжил свою степенную прогулку. Когда женщина выпрямилась, свет снова мигнул. Взглянув на спящего ребенка, Джиллиан вышла из комнаты, оставив дверь полуоткрытой.