Незнакомка в зеркале - Лив Константайн

– А где мама?

– Котенок, помнишь, я говорил тебе, что у мамы была операция?

Она усердно кивает.

– Да, операция на лице?

– Верно. Видишь ли, мама попала в аварию. Поранила лицо. Сейчас она уже вылечилась. Просто выглядит немножко по-другому. Но это все равно наша мама.

– Не-ет! Не хочу, чтобы по-другому.

Бросаю на нее взгляд. Дуется.

– В этом ничего такого нет, солнышко. Она ужасно по тебе скучает. Ждет не дождется, когда ты приедешь. Ты привыкнешь к ее лицу, и она по-прежнему очень красивая.

Валентина не отвечает, и я оставляю ее в покое. Следующие два дня я поработаю с ней под гипнозом, и все будет в порядке. Вернется домой, поживет бок о бок с новой Кассандрой и скоро забудет, как выглядела настоящая мама. Должно получиться. Иначе все было зря, а я не хочу, чтобы все оказалось напрасно. Мама необходима ей так же, как мне – жена. Я дам ей семью, которой не было ни у меня, ни у ее настоящей матери. Это и есть чудесное свойство жизни, и психиатрии тоже, – они всегда дают тебе возможность пересоздать себя, исправить положение. Я полон решимости. Сегодня рождается наша новая семья, и никто и ничто не разъединит нас.

Миновали годы поисков, прежде чем я встретил женщину, которую предназначила мне судьба. В колледже и медицинской школе у меня были только поверхностные связи: навязчивое внимание женщин к богатому без пяти минут доктору, никакого настоящего чувства. Пока я не встретил Кассандру. Конечно, я знал, что роман с пациенткой противоречит врачебной этике, но иногда правила нужно нарушать. Очень скоро стало очевидно, что она послана мне не случайно. Именно у меня были ключи от ее счастья, ключи, чтобы выпустить ее из клетки несчастливого замужества в новую жизнь – жизнь со мной. Я не мог знать, какой недолговечной она окажется – что я потеряю Кассандру так же быстро, как нашел. На этот раз я не позволю себе ошибиться. Этот раз – навсегда.

* * *

Два дня занятий под гипнозом, и мы с Валентиной дома. Я заранее позвонил предупредить Кассандру, что мы приедем в любой момент, но, несмотря на все приготовления, я нервничаю. Не заезжая в гараж, останавливаю машину перед домом и не успеваю заглушить мотор, как Валентина вылезает из своего автокресла и пытается открыть дверцу, спеша увидеть маму. Я помогаю, она выпрыгивает из машины и подбегает к дому как раз в тот момент, когда на пороге появляется наша новая экономка Нэнси.

– Здравствуйте, мисс Валентина. С приездом.

Валентина застенчиво улыбается ей.

– Мама! Мама! – выкрикивает она, мчась через холл на кухню.

– Где миссис Хантер? – спрашиваю я.

Нэнси кивает в направлении кухни:

– Она испекла сахарное печенье для Валентины.

Сахарное печенье – Валентинино любимое. Я доволен, что Кассандра старается.

Вхожу в кухню и вижу картину: Кассандра опускается на колени, раскрыв объятия, но Валентина стоит неподвижно и смотрит на нее.

– Ты не моя мама! Мне нужна моя мама!

Ее реакция не удивляет меня, несмотря на работу под гипнозом. В конце концов, если не считать темных волос и похожей фигуры, новая Кассандра значительно отличается от мамы, которую Валентина помнит. Я внушил ей, что у мамы зеленые глаза. По счастливому совпадению, у этой Кассандры тоже зеленые глаза, как и у самой Валентины; это поможет укрепить в них веру в то, что они мать и дочь. Такие же зеленые глаза были у моей мамы.

Я подхожу к Валентине сзади и кладу ей руку на плечо.

– Все хорошо, Валентина. Включайся, – говорю я, используя наши триггерные слова.

Она тут же затихает, и я шепчу:

– Это мама. Ты любишь маму. Ты помнишь маму, просто она выглядит иначе, потому что поранила лицо в аварии.

Снова выпрямляюсь.

– Ты со мной, – тихо говорю я, и она выходит из транса.

Она робко делает шаг в сторону Кассандры, на лице которой написана тревога.

– Мама?

– Да, золотко. Это я. Я испекла твое любимое печенье. Сахарное.

Валентина дает себя обнять, но я вижу, что она напряглась. Тем не менее это уже начало. Они будут постоянно проводить время вместе, и вскоре Валентина полюбит новую маму, как любила первую.

– Садись, я налью тебе молока, – предлагает Кассандра.

Валентина закрывает рот рукой.

– У меня аллергия на молоко, – потом поворачивает ко мне покрасневшее и рассерженное личико: – Я же сказала, что она не моя мама!

Как я забыл упомянуть Кассандре про аллергию Валентины?

– Нет же, Валентина. Мама имела в виду миндальное молоко.

Валентина не выглядит полностью убежденной, но садится за детский столик. Кассандра протягивает ей блюдце с двумя печеньями. Она явно хочет что-то сказать, но я взглядом предупреждаю: «Потом объясню». Когда Валентина доедает печенье, Нэнси уводит ее наверх, помочь распаковать вещи.

Кассандра смотрит на меня:

– Как я могла забыть про аллергию на молоко?!

– Милая, ты не знала. Непереносимость развилась у нее вот только что. Ты еще была в больнице, ну а потом она уехала к деду. Я виноват, что забыл тебе сказать.

– Вот оно что, – говорит Кассандра. – Просто я так странно себя чувствую. Как будто почти все время хожу в тумане.

Я обнимаю ее и привлекаю к себе:

– Ничего страшного, любимая. Наверное, это лекарства. Поначалу от них действительно в голове туман. Но ты к ним привыкнешь.

Она сидит на комбинации имипрамина и триазолама. Я не могу полагаться только на гипноз из страха, что она вспомнит, кем является на самом деле. Нужно пристально следить за тем, как взаимодействуют лекарства и нет ли побочных эффектов, например тремора. Но пока что лекарства только делают ее неуверенной и полностью зависящей от меня. Надеюсь, со временем я смогу отменить их – когда удостоверюсь, что ее мозг необратимо перенастроился. Однако мне слишком хорошо известно, что мозг – орган самый непредсказуемый.

Она прижимается головой к моему плечу:

– Я хочу снова быть здоровой, быть самой собой, вот и все.

Я беру ее за подбородок и легко целую в губы.

– Тебе станет легче. А пока можешь положиться на меня. Я всегда буду о тебе заботиться.

– Не знаю, что бы я без тебя делала, – шепчет она.

Я улыбаюсь:

– Слава богу, и не узнаешь.

– Не хочу куртку! Под ней не видно рубашку с Белль, – говорит мне Валентина, с вызовом сложив руки на груди.

– Малыш, сегодня прохладно, а мы целый день будем на улице. Снимешь куртку, когда мы пойдем обедать.

– Нет, – топает ногой Валентина.