Модератор реальности - Игорь Абакумов

– Остальные – тоже. – Слава предостерегающе поднял ладонь. – Тот мир, с которого мы начали, – прежде всего. Именно на нем висела табличка «мап восемнадцать, тридцать шесть».

Базов пожал плечами.

– Я не видал. Что за «мапа» такая?

– Давай-ка я с начала начну, по хронологии. Итак, первое по времени – это надпись. Второе – разговор с лысым. А третье – твое замечание о причине и следствиях. Так вот, первое и второе оставалось непонятками, пока не появилось третье. Ты правильно заметил, что такого быть не может. Но дело в том, что и обратного в нормальном мире тоже не может быть. Нет причины – нет следствия, это закон. Какие могут быть варианты?

– И какие же? – Димон в предвкушении устроился поудобнее.

– Вариант первый. – Слава загнул палец. – Пацан не причина. Вариант второй – пацан не настоящий, не тот.

Вячеслав загнул второй палец.

– И, наконец, третий вариант – сумма первых двух. Не причина и не тот.

Третий палец.

– Вариант-один в своем монументальном одиночестве отпадает. Программу принес мне именно он. Даже если Серега соврал мне насчет авторства, он все равно часть причины. Вариант второй отпадает, потому как младенец умер на той же ветке, на которой я слушал его прогу…

– Но тогда и третий отпадает. – Базов подпер голову рукой.

– Нет. – Слава разогнул все пальцы. – В третьем противоречия компенсируются. Ненастоящесть пацана мешает ему быть причиной чего бы то ни было.

– Мудрено как-то… – Дмитрий почесал затылок.

– Пацан всего лишь ширма, скрывающая истинную причину. Эта причина должна находиться где-то выше, вне миров, которые нам доступны.

– Ой, вот только про чертей и ангелов мне не надо, а? – Димка поморщился.

– Не буду, все проще. Второй элемент в мозаике – лысый. Вся фишка в том, что здесь, в восемьдесят восьмом, он ничуточки не изменился по сравнению с две тыщи десятым…

На лице Базова читался вопрос.

– Я помолодел на двадцать лет, студент – так просто загугукал. А старшине как было около тридцатника, так и осталось…

– О! Так он и во времени прыгать умеет? – Димон сплюнул и проследил за улетевшим куда-то вниз плевком. Далеко. Глубоко.

– И многое другое. А объяснение этому только одно – он вне этих миров. Он над ними. Но – имеет здесь какой-то интерес.

Слава немного помолчал.

– И, наконец, надпись расставляет все по местам. Мап…

15.27. Пятница, 14 мая 2010 г., г. Санкт-Петербург, Большой пр-т, П. С.

Он сдернул с головы шлем и провел ладонями по мокрым, чуть седеющим волосам, обрамляющим сверкающую потом лысину. Глубоко вздохнув, откинулся на спинку кресла.

Порыв ветра бросил на оконное стекло несколько гулких капель. Человек обернулся к свету, улыбнулся и, легко поднявшись, быстро и плавно перетек к окну.

– Дождь…

Он распахнул окно и подставил лицо ринувшейся в комнату влаге. Поблаженствовав несколько секунд, снял с гвоздя, вбитого в стену, вешалку с серой формой и принялся одеваться. Замерев на мгновение, задумчиво посмотрел на экран монитора и, сделав шаг к столу, ударил пальцем по клавиатуре.

– Вот так…

Застегнув китель на все пуговицы, милиционер вышел в прихожую, встал перед зеркалом и, улыбнувшись, смахнул невидимую пылинку с капитанского погона.

– Ну что ж, время. – Он посмотрел на часы, нажал на телефоне кнопку громкой связи и набрал номер.

После первого же гудка в динамике раздалось нетерпеливое: «Да?»

– Это не он, Катюша. – Надев фуражку, он улыбнулся своему отражению.

– Что тебе нужно, капитан? – В голосе девушки звенело раздражение.

– О! Ты помнишь, в каком я звании. – Он усмехнулся. – В отличие от твоего мальчика…

– Илья, нам не о чем разговаривать. Я…

– Я помню, – он резко перебил собеседницу. – Предлагаю пари.

– Я жду звонка, извини.

– Он не позвонит.

– Я кладу трубку.

Илья выдержал паузу и, не дождавшись гудков отбоя, усмехнулся:

– Пари такое. Если он звонит тебе сегодня, я забываю и о твоем существовании, и о том, что мы были когда-то женаты. Если нет – завтра ты звонишь мне. Завтра, когда я вернусь с дежурства.

Он одернул китель, сполна насладившись молчаливыми колебаниями собеседницы.

– Пока, любимая. Звони завтра. После половины пятого. Будет интересно.

Илья разорвал связь и бодро вышел из квартиры.

Вне времени. Вне пространства, map #?

– Ах да. Так что за «мапа»? – Базов попытался устроиться поудобнее.

– Карта. Во многих компьютерных играх так обзывают локальные миры. Виртуальная реальность.

Димка снова сел и покрутил рукой, разминая затекшее плечо.

– Заумно гуторишь как-то… Вроде лабиринта, по которому колобок от паучков убегает?

– Да, только круче. Компьютерная техника за двадцать лет далеко шагнула…

Дмитрий молча ждал продолжения.

– Я не помню… – Слава усмехнулся. – Я не знаю, когда, как и с чьей помощью подключился к этой игрушке. Знаю только, уверен: настоящего здесь от меня – только сознание. А тело и все окружающее – компьютерная имитация…

– Слышь, имитация. – Баз грозно покрутил плечами. – А ежели я тебе щас в глаз дам, твоему сознанию больно будет?

Слава очень эффектно исчез. Развалившись на маленькие черные квадратики, мгновенно растаявшие во мгле. Димка открыл рот от неожиданности и, подпрыгнув, присел на корточки.

– Будет. Сознание смоделирует боль.

Базов резко обернулся. Кротков сидел в той же позе, но с другой стороны.

– Ты дослушай, а потом эксперименты с моим глазом задумывай.

Димон показательно нахмурил брови:

– Ладно, валяй дальше.

15.33. Пятница, 14 мая 2010 г., г. Санкт-Петербург, ул. Академика Павлова, 9. Клиника Института мозга человека РАН, map #1837

Павел Ильич, придерживая руки больного, перебегал глазами с одного прибора на другой. Пациент неожиданно расслабился.

– Осталась одна карта! – Сергей повернулся от монитора. – Восемнадцать, тридцать семь. Но его там нет.

Ирина оторвала взгляд от ползущей ленты ЭЭГ.

– И что?

– Он вышел, мама.

Ира перевела взгляд на спокойное лицо Кроткова. Приподняла ему веко, посмотрела на дергающиеся иглы электроэнцефалографа. Павел Ильич глядел туда же.

– А активность-то есть, Иришка.

Сергей откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул. Его блаженный взгляд уперся в циферблат над кроватью. Глаза студента рассеянно прыгали от одной стрелки к другой, а губы растягивались в отстраненной улыбке. Неожиданно он подскочил на стуле: