Хватит быть хорошим! Как перестать подстраиваться под других и стать счастливым - Тома Д’Ансембур

Я часто обсуждаю с молодежью вопросы смысла и свободы и наблюдаю, что им хотелось бы и того и другого. Но они не очень хорошо знают, как это обрести. Они понимают, что, делая все, что им хочется, они не обязательно вкладывают в это какой-то смысл, и, наоборот, поиск смысла может стеснять, так как он влечет за собой отказ от чего-то. Чтобы проиллюстрировать то, что свобода не предполагает возможности делать все что угодно, а, скорее, иметь возможность делать то, что ты решил сделать, я предлагаю им вот такую метафору.

– Представьте, что вас двенадцать человек и после полудня вы оказались на залитом солнцем пустыре. Что вы будете делаете?

– Ну… бродить, спать или гулять по кварталу, просто подыхать со скуки!

– Представьте, что я предлагаю вам несколько условий: поделить это большое прямоугольное поле пополам и разделиться на две команды; двумя командами играть только в один мяч, при этом в течение определенного времени, соблюдая определенные правила передачи мяча. Что это будет?

– (Удивленно.) О! Хитрец, мы играем в футбол!

– Видите, правило или условие ограничивают игру. Это дает возможность играть с полной свободой и получать большее удовлетворение от игры. Точно так же, как красный свет и дорожные правила дают возможность с большей свободой и безопасностью ездить в машине, получая от этого большее удовлетворение. Пока мы не осознаем смысл правила, мы хотим пойти и поиграть в одиночестве, без всяких ограничений. Если мы осознаем смысл правила, повышаются наши шансы получить удовольствие от участия в командной игре.

Трудно говорить о смысле, если сам не задавался таким вопросом. Я вижу, как беспомощны в этом вопросе многие родители и преподаватели: когда я обращаюсь к подросткам или даже маленьким детям с вопросом о смысле их поступков, он часто ошеломляет их! Я по-настоящему радуюсь, что так много молодых людей задаются вопросом о смысле и больше не согласны слышать: «Так принято, потому что так принято… В школу ходят потому, что это обязательно… Работают для того, чтобы зарабатывать на жизнь…»

Задавая вопросы, молодые люди побуждают взрослых задуматься над своими приоритетами, даже переформулировать их, а также уточнить само значение того, что для них «имеет смысл». Я вижу в этом движение к обретению большего смысла, большей ответственности и истинности, пусть это и нарушает прежние ориентиры и привычки и не всегда легко.

Как-то несколько лет назад, когда я, в самой середине студеного ноября, шел по торговой улице одного квебекского города, меня поприветствовал улыбающийся подросток шестнадцати или семнадцати лет. Он стоял, опершись об угол стены, как будто поджидая кого-то.

Он обратился ко мне:

– Привет, как дела? Ты кого-нибудь ищешь?

Я сразу же понял, что он делает здесь в такой холод. Он торговал наркотиками. Я ответил:

– Нет, я никого не ищу. Но, если хочешь, я охотно угощу тебя кофе.

На улице действительно была стужа, и эта неожиданная встреча чем-то тронула меня. Он согласился. Мы вошли в бар на углу и тихо болтали о том о сем.

– Тим, – сказал я ему, – большей части того, что я знаю и применяю в своей работе, меня научила молодежь. Ты не против, если я задам тебе один вопрос, касающийся тебя?

– (Выпустив облако табачного дыма.) Нет проблем, давай.

– Что привело тебя к тому, чем ты занимаешься, стоя на улице?

– Кокаин.

– А что привело тебя к кокаину?

– Жизнь.

– А что случилось у тебя в жизни?

– (Он глубоко вздохнул, вытащил очередную сигарету, потом с раздражением сломал ее.) Я не могу больше слышать от отца, что нужно ходить в школу, потому что так нужно. Он даже не способен сказать мне, почему он сам работает! Какой смысл во всей этой чепухе?!

– Ты нуждаешься в том, чтобы все вокруг и сама жизнь имели смысл?

– Ну естественно! И потом, жизнь – пресная, мой отец – пресный, моя деревня – пресная. Я хочу веселиться, поэтому я принимаю наркотики… (Он рассмеялся.)

– Ты хотел бы, чтобы жизнь стала ярче, насыщеннее?

– (Нервничая.) Ну да, я хочу движения, перемен. Я уж не говорю тебе о обстановке у нас дома. Все расставлено по полочкам, все мертво. Не до чувств!

– Тебе хочется чувствовать, что ты живешь?

– Да, чувствовать, что ты живешь полной жизнью. Но в моей жизни я этого не нахожу. Тогда я нюхаю кокаин, курю травку и трахаюсь с незнакомцами. Я еще не нашел другого приключения для себя, хотя знаю, что когда-нибудь оно случится.

В двух словах Тим резюмировал фундаментальные основы нашего существования: мы нуждаемся в ощущении смысла своей жизни, ее человеческой, философской, духовной значимости, а также мы нуждаемся в том, чтобы чувствовать, что мы существуем во плоти, что живем и трепещем, что можно до дна испить наслаждение от того, что ты живешь. Если мы конструктивно не позаботимся об этих потребностях, мы рискуем попробовать удовлетворить их деструктивным образом.

Три дня спустя после нашей встречи, уезжая из города, где я проводил тренинг, я снова наткнулся на Тима, который попрошайничал на большом бульваре. Я был крайне удивлен, что снова встретил его. Он немного растерялся и поистратился до последнего цента. Ему не хватало двадцати долларов, чтобы взять билет на автобус до своей деревни.

– Двадцать долларов, говорю тебе! Именно столько мне нужно, чтобы вернуться в деревню. Это в четырехстах километрах отсюда!

– Я с удовольствием помогу тебе, но кто мне пообещает, что ты не истратишь эти двадцать долларов на травку?

– Пойдем вместе со мной и купим билет. Говорю же тебе, я должен уехать!

Мы пошли на автовокзал, и Тим объяснил мне:

– Я боялся пропустить автобус, родители ждут меня завтра, а мой здешний приятель больше не пускает меня к себе домой. Тогда я стал молиться. Я всегда молюсь, когда так случается.

– И твоя просьба всегда исполняется?

– Ну, ты же видишь, ты проходил мимо и теперь покупаешь мне билет!

– Ты веришь в это?

– Во что? В Бога?

– Да.

– Ну разумеется! Он мне всегда отвечает.

Тим был доверчив. Он верил, что однажды у него будут жена, дети, работа. Он говорил о своей нынешней жизни просто как о простом переходе, скоротечном моменте. Я благодарен Тиму за этот урок жизни и веры. Эта встреча наполнила меня желанием копать глубже, чтобы отыскать жилу здоровья и жизни даже в грязи страдания или в болоте рутины.

Жюльен, юноша семнадцати лет, был до того молчалив, что можно было подумать, что он аутист. У него были проблемы с наркотиками, и мы пригласили его вместе с нами сплавиться по реке в горной и пустынной местности. В первые дни он сидел в лодке, не шевелясь, не произнося ни слова во время сплава, тогда как другие сменяли друг друга, седлая кранец[25] на носу лодки, чтобы прыгнуть в волны реки.