Сияние славы самурайского сословия - Вольфганг Акунов

Тем временем в стране Ямато при дворе быстро дряхлевшего «бывшего регента» произошли немаловажные события. В 1593 году Ёдогими, наложница престарелого Тоётоми (когда-то её звали О-Тятя; она была старшей дочерью Нагамасы Адзаи и его жены О-Ити, сестры Нобунаги Оды) родила ему сына Хидэёри. Желая передать власть над державой Ямато сыну перед своей смертью, Хидэёси лишил собственного племянника Хидэцугу должности «кампаку», обладатель которой считался главой семейства Тоётоми, и приказал ему совершить над собой обряд «сэппуку» (племянник выполнил этот приказ с той же покорностью, с какой выполнял и все предыдущие приказы дяди-«кукловода»). В предчувствии близкой кончины, Хидэёси созвал в свою ставку влиятельнейших властителей Японии и учредил Опекунский Совет пяти старейшин и Совет пяти управляющих («тайро»), чьей задачей было помогать его сыну Хидеёри в управлении государством после смерти отца.

В 1596 году ко двору «бывшего регента» державы Ямато в Осаку прибыло китайское посольство с условиями мира. Согласно этим условиям, Империя Мин признавала Хидэёси «государем Японии», прислав ему китайские придворные одежды и золотую печать, но требовала вывести всех его «боевых холопов» из Кореи, как вассального по отношению к Китаю королевства. Не в меру амбициозный Хидэёси, выяснив, что минский Император признает его «государем Японии» на правах вассального, зависимого от Китая «короля», не только не принял этих условий, но вдобавок еще нарушил все правила дипломатического этикета (видно, сказалось всё-таки его простонародное происхождение!), прилюдно изругав последними словами китайских Императорских послов и – заочно! – самого минского Императора Китая – Сына Неба Вань Ли… В 1597 году война на Корейском полуострове возобновились, причём на этот раз обстоятельства сложились в пользу самурайских ратей. Оклеветанный недоброжелателями корейский флотоводец Ли Сун Син был отстранён от занимаемой им адмиральской должности, а его бездарные преемники утратили контроль над морем. Впрочем, на суше японским «боевым холопам» везло явно меньше. Им так и не удалось продвинуться дальше на север. Мало того, самураи Хидэёси оказались не в состоянии удержать завоёванные территории и отступили к южному побережью Кореи. Среди японских «буси» свирепствовала болезнь «бери-бери» (вызванная нехваткой в организме витаминов), от которой (если верить письму активного участника Корейской войны «тайсё» Масамунэ Датэ) умирало восемь из десяти заболевших. В другом, отправленном в Японию тремя днями позднее, письме Масамунэ Датэ сообщал родственникам о высокой смертности среди японских воинов, вызванной «иной (чем дома, в Японии) водой этой страны» – вероятно, имея в виду вспышку эпидемии холеры или тифа среди «боевых холопов» державы Ямато. Уже после смерти Хидэёси Тоётоми корейский адмирал Ли Сун Син разгромил японский флот при Норянчжине в бухте Норян в ноябре 1598 года, потопив более двухсот японских кораблей (остатки японского флота с трудом прорвались и ушли на Цусиму), лишив тем самым японцев последней надежды на благоприятный исход войны. Смерть Ли Сун Сина, смертельно раненого в самом конце сражения шальной японской пулей, ничего не меняла.

Хидэёси Тоётоми скончался 18 сентября 1598 года. Весть о смерти «бывшего регента» дошла до японского экспедиционного корпуса в Корее практически одновременно с уведомлением о разгроме японского флота при Норянчжине. Утомленные долгой, кровопролитной и безрезультатной войной самураи немедленно начали отступление, спеша вернуться на родные острова.

Возможно, правы были те, кто утверждал, что Хидэёси Тоётоми затеял войну с Кореей не без тайного умысла. Если умысел Хидэёси заключался не в том, чтобы завоевать Корею (а тем более – минский Китай, не говоря уже об Индии!), а в том, чтобы направить воинственный пыл и неуёмную энергию многочисленного сословия «боевых холопов», безмерно расплодившихся за несколько веков междоусобных войн и оставшихся, после их окончания, без дела, в новое русло и отвлечь их от собственной страны (наподобие того, как папы римские, по мнению ряда историков, поддерживали Крестовые походы не только ради освобождения Святой Земли от мусульман, но и ради того, чтобы избавить Европу от столь беспокойного элемента, как безземельные и малоземельные рыцари, не имевшие иного промысла, кроме разбоя), то этот замысел оказался в полной мере осуществлённым. Так это было или нет, с полной определённостью сказать нельзя, но факт остается фактом – десятки тысяч оказавшихся дома «не у дел» самураев (потенциальных смутьянов), так никогда и не вернулись на Японские острова из заморской авантюры, уже далеко не первой в истории державы Ямато – вспомним хотя бы воинственную регентшу Дзингу Кого и ее посмертно обожествленного сына (ставшего богом войны Хатиманом), – сложив свои буйные головы в бесчисленных боях и сражениях на обильно орошённой кровью многострадальной корейской земле…

Кончина Хидэёси Тоётоми стала сигналом к действиям для Иэясу Токугавы, члена Опекунского совета пяти старейшин, который в течение последующих пятнадцати лет уничтожил весь род Тоётоми и, став «сёгуном», обрёл единоличную власть над Японией.

Как нам уже известно, перед своей кончиной в 1598 году Хидэёси Тоётоми оставив власть своему несовершеннолетнему сыну Хидэёри Тоётоми, от имени которого (до достижения наследником совершеннолетия) государственными делами руководил регентский совет (напомним уважаемому читателю, что всё это время по-прежнему официально считалось, что Японской державой правит Божественный Тэнно). Но вскоре из круга членов регентского совета выделился человек, которому было суждено – в очередной раз – завершить объединение Японии. Это был уже знакомый нам Иэясу Токугава (1542–1616).

Иэясу Токугава (годы жизни: 1542–1616; по другим сведениям, он родился 31 января 1543 года), первый «сёгун» из «военного дома» Токугава, Верховный правитель Японии в 1603–1605 гг., отдаленный потомок Минамото, родился в замке Окадзаки (расположенном в провинции Микава), получив при рождении имя Такэтиё Мацудайра. Его отец, Хиротада Мацудайра, был главой самурайского клана Мацудайра и правителем провинции Микава.

В 1547 году Хиротада Мацудайра обратился за помощью к могущественному провинциальному «даймё» Ёсимото Имагаве против Нобунаги Оды и отправил своего сына, вмести с другими пятьюдесятью юными «боевыми холопами», заложником в Суруга. Мальчик долго пробыл там заложником, претерпев немало разных злоключений, пока его отец со своим «бусиданом» сражался под знаменами Ёсимото против Нобунаги Оды. В 1554 году, в возрасте двенадцати лет, он впервые облачился в самурайские доспехи. Через два года, во время церемонии воинской инициации «гэмпуку» (когда мальчик самурайского сословия посвящается в «буси» и становится, тем самым, совершеннолетним) он получил новое имя – Мотонобу. В 1558 году женился на дочери Тиканаги Сэкигути (вассала Имагавы) и вскоре получил дозволение возвратиться в свою собственную провинцию, где изменил свое имя на Мотоясу. Едва прибыв в Окадзаки, он начал готовиться к войне с Нобунагой Одой, чьи «боевые холопы» угрожали провинции Микава. Захватив два неприятельских замка – Тэрабэ и Хиросэ – Мотоясу вступил в Суруга. В том же 1560 году Имагава был разгромлен и убит в битве при Окэхадзаме (Овари). Хотя его сюзерен ушел из жизни, Мотоясу отнюдь не ушел вслед за ним в мир иной, а заключил мир с Нобунагой Одой. В 1564 году молодой самурайский полководец разгромил войска буддийских сектантов «Иккоикки» в своей родной провинции Микава.