Купец - Александр Конторович

Провал. Оглушительный и полный.

Самое неприятное, что этим всё не ограничится. Русские не дураки – они тщательно осмотрят место боя. Там, несомненно, остались живые – пусть и раненые. И хоть ни у кого из них нет при себе документов, выдать их за заражённых – нечего и пробовать! А значит, скандал будет грандиознейшим!

Как ни крути – а это вторжение вооруженных сил НАТО на территорию России. И никак иначе данная операция не называется.

Призрак будущей войны неприятно ухмыльнулся в лицо генералу. А ведь Парсонс предупреждал! И что? Кому сейчас интересны его слова? Что будут делать политики и прочие высокопоставленные шишки – неизвестно. Но первым на заклание отдадут именно генерала!

Скрипнула дверь.

– Сэр?

Кто там ещё?

А-а-а… рыцари плаща и кинжала…

– У вас что-то срочное, полковник?

– И не только у меня, генерал.

Парсонс кивнул гостю на кресло.

– Что у нас плохого, Джойс? Я имею в виду – что ещё произошло?

– Нового? Нам и старого-то – выше головы…

Генерал невесело ухмыльнулся. Да уж… с полковника тоже спросят – как бы не строже…

– Пришли посочувствовать?

– Сомневаюсь, сэр, что вам сейчас нужно моё сочувствие.

Парсонс с интересом посмотрел на собеседника.

Полковник появился здесь не так уж давно, но зарекомендовал себя с самой положительной стороны – как грамотный и умный офицер. И дело своё он знал неплохо. Словом, не кабинетный стратег. Вот и сейчас – собран и спокоен. Значит, какое-то решение у него есть… И раз уж такой человек (при всей его информированности) странно спокоен – его надо внимательно выслушать!

– Продолжайте.

– Мы ведь не можем дать русским повод для войны?

Генерал только хмыкнул. Тоже мне вопрос!

– Есть два варианта…

Парсонс наклонил голову набок и вопросительно посмотрел на собеседника.

– Например?

– Удар со стороны города. Встречный – мы давно его готовили.

– Слышал.

– Увы, успеха достичь не удалось – вышедшие из города части ЧВК были остановлены ещё на ближних подступах. Окружены и… словом, назад прорвались единицы. Чтобы тотчас же стать дичью – остававшиеся в городе русские атаковали и захватили ряд объектов, которые остались без должной охраны. Кое-что удалось поджечь, один дом даже получилось взорвать… но в целом – город для нас потерян. Так что вы, сэр, при всём уважении даже не представляете себе масштабов наших потерь. Операцию «Старопетровск» можно считать завершённой – с большими для нас потерями.

– То есть русские с самого начала были в курсе наших планов?

– Похоже, что так, сэр…

«Что ж, – подумал генерал, – по крайней мере, не я один стану козлом отпущения…»

Шаабе перекатился за камень и перевёл дух. Пошарил по карманам на разгрузке, достал магазин, перезарядил винтовку. Ещё тридцать выстрелов – и можно доставать пистолет. А что дальше?

Он достаточно трезво оценивал свои возможности, чтобы надеяться выйти победителем из данной ситуации. Ну, ещё одного, может быть – двоих, он сможет подстрелить. Да и то… сомнительно. Русские никуда не спешат, никто из них больше не высовывается из-за укрытий. Терпеливо ждут рассвета, когда в воздух взмоют их ударные беспилотники. Повиснут над кронами деревьев разведывательные летательные аппараты, высматривая среди неподвижных тел тех, кто пока ещё жив.

Пока…

Гюнтер невесело усмехнулся. Как-то вот неприятно применять это слово к себе самому. Но ничего не поделаешь, он жив ровно до того момента, как солнечные лучи высветят на поляне каждый укромный уголок. До сих пор ему удавалось избегать смерти – спасала теплоизолирующая накидка, а в поле зрения приборов ночного видения он старался не попадать. У него вышло, а вот Мееру не повезло – вон он лежит. Вся голова в крови, бронежилет топорщится от многочисленных попаданий. Пулемёт… против крупнокалиберного оружия никакой кевлар не спасает. Жаль… Шаабе уже привык к своему командиру, как-то даже сроднился с ним. Когда столько времени проводишь вместе, человек становится по-особенному близким и понятным.

Гулко прогрохотал «КПВТ», и справа кто-то коротко вскрикнул. Ещё один… Кто на этот раз? Угрюмый Шерер или его противоположность – балагур и весельчак Джованьоли? В той стороне вроде бы всего они двое и уцелели. Когда очередь из русского станкового гранатомёта легла прямо посередине отступающей группы, только эта парочка успела нырнуть за пригорок. И вот теперь там остался кто-то один… впрочем – не факт. Мертвые, как известно, не кричат, так что второй мог попросту не успеть издать хоть какой-то звук.

А ведь чуяло сердце какую-то несостыковку! Так неплохо всё начиналось… деньги, продовольствие… связь с руководством, наконец! И как-то даже так получилось, что связь ни разу не засбоила – весь разговор удалось провести без особых помех. Разве что русские тоже хотели всё выслушать? И по этой причине временно отключили глушилки? Шаабе теперь был готов поверить во что угодно.

Шорох слева!

Безопасник быстро развернулся в ту сторону…

Фридрих!

Ты смотри, уцелел-таки заграничный гость… Правда, видок у него был… так себе. Порванная куртка, перепачканные грязью брюки. Оружия видно не было, но это ещё ничего не значило – Гюнтер помнил, как ловко гость управляется с ножом. И вполне вероятно, этот нож где-то под рукою запрятан.

– Это вы? – Фридрих перевалился в ложбинку. И в ней сразу стало тесно.

– Нет, кандидат на папский престол! – хмыкнул безопасник.

Но гость шутки не принял.

– Сколько у вас уцелело бойцов?

– Да чёрт его знает… человек десять-пятнадцать… впрочем, это только мои предположения. Действительность может оказаться не столь радужной, – пожал плечами Шаабе.

– Плохо… У меня примерно столько же… такими силами нам будет трудно прорвать этот рубеж…

«Он, что, всерьёз?! Атаковать неполным взводом укреплённые позиции русских? Проще уж сразу пустить себе пулю в голову – хоть без мучений обойдусь… Кататься по песку, зажимая культю оторванной тяжёлой пулей ноги, как-то вот совсем не хочется…»

Вслух, однако, Гюнтер сказал совсем другое.

– А вы уверены в том, что за этими окопами нет другой линии обороны?

– Когда мы сюда шли – не было. Её только начинали размечать… – и гость резко оборвал свою речь.

«То есть почти полтора месяца назад… И он уверен в том, что русские до сих пор роют свои окопы малыми пехотными лопатками? Тяжёлый случай».

– Мы даже до их окопов не добежим – пулемёты срежут всех.