В лесной чаще - Тана Френч

Сердце у меня заколотилось. Будь я религиозен, поставил бы по свечке всем святым: первая серьезная зацепка.

— Прекрасно, Джессика. Где это произошло?

— На дороге. Когда мы возвращались домой из магазина.

— Только ты и Кэти?

— Да. Нам разрешали.

— Не сомневаюсь. Что он сказал?

— Он сказал… — Джессика глубоко вздохнула. — Он сказал: «Ты очень хорошо танцуешь», — и Кэти ответила: «Спасибо». Ей нравится, когда такое говорят.

Она с беспокойством взглянула на сестру.

— Все хорошо, крошка, — успокоила Розалинда, гладя ее по волосам. — Продолжай.

Джессика кивнула. Розалинда коснулась ее бокала, и Джессика послушно выпила лимонад.

— Потом, — произнесла она, — потом он сказал: «Ты очень симпатичная девочка», — и она ответила: «Спасибо». Это ей тоже нравится. А потом он сказал… он сказал: «Моя маленькая дочка тоже любит танцевать, но она сломала ногу. Ты не хочешь ее навестить? Она будет очень рада». И Кэти ответила: «Не сейчас. Нам пора домой». И мы пошли домой.

«Ты очень симпатичная девочка»… В наши дни мало кто осмелится заявить такое двенадцатилетнему подростку.

— А ты знаешь того мужчину? Видела его когда-нибудь раньше?

Она покачала головой.

— Как он выглядел?

Молчание, глубокий вдох.

— Большой.

— Большой? Как я? Высокий?

— Да… мм… да. Но и так тоже. — Она расставила руки с качнувшимся стаканом.

— Толстяк?

Джессика нервно хихикнула.

— Да.

— Во что он был одет?

— В спортивный костюм. Темно-синий.

Она посмотрела на Розалинду, и та ободряюще кивнула.

Вот черт, подумал я. Сердце колотилось все сильнее.

— Какого цвета волосы?

— Ну… у него не было волос.

Я мысленно извинился перед Дэмиеном. Похоже, парень вовсе не пытался просто сказать нам то, что мы хотели от него услышать.

— Он старый? Или молодой?

— Как вы.

— Когда это случилось?

Джессика беззвучно пошевелила губами.

— А?

— Когда вы с Кэти встретили того мужчину? Это было за несколько дней до того, как Кэти исчезла? За несколько недель? Очень давно?

Я старался говорить осторожно, но Джессика быстро заморгала.

— Кэти не исчезла, — пробормотала она. — Кэти убили.

Ее взгляд начал терять осмысленность. Розалинда с упреком посмотрела на меня.

— Да, — подтвердил я, — конечно. Поэтому очень важно вспомнить, когда она видела того человека, — это поможет нам найти убийцу.

— Джессика мне сказала, — тихо проговорила Розалинда, — что это было за неделю или две до… — Она вздохнула. — Но когда точно, не помнит.

Я кивнул.

— Большое спасибо, Джессика, — промолвил я. — Ты очень храбрая девочка. Ты сумеешь узнать того мужчину, если увидишь его снова?

Молчание.

— Думаю, нам пора идти, — произнесла Розалинда, беспокойно взглянув на часы.

В окно я увидел, как они шли по улице: Розалинда двигалась мелкими быстрыми шажками, покачивая бедрами, Джессика тащилась следом, держась за ее руку. Я смотрел на ее склоненную голову и вспоминал старые истории про близнецов — как одному причиняли боль, а другой, за много миль от него, чувствовал то же самое. Не было ли в ту ночь у тети Веры такой минуты, когда среди хохочущих девчонок она вдруг замолчала и издала тихий, никем не замеченный звук? И не скрывалась ли разгадка истории за наглухо заколоченными дверями ее помраченного разума?

Розалинда сказала, что я так подхожу для данного дела; ее слова вертелись у меня в голове, пока я провожал их взглядом. Даже теперь я не был уверен, подтверждают ли события ее правоту или, наоборот, полностью опровергают, и на какой критерий можно опираться.

Следующие несколько дней я убил на поиски незнакомца в спортивном костюме. По описанию, в Нокнари на него подходило семь человек — высокие, плотные, лысые или бритые наголо парни за тридцать. У одного в юности были проблемы с полицией: хранение марихуаны, непристойное поведение… Прочитав это, я вздрогнул, но оказалось, он всего лишь мочился на обочине, когда мимо проходил коп. Двое заявили, что могли идти через поселок домой после работы примерно в то время, о котором говорил Дэмиен, но большой уверенности у них не было.

Никто не признался в том, что говорил с Кэти. В ночь ее смерти у всех имелись алиби, ни у кого не было танцующей дочери со сломанной ногой и никаких мотивов для убийства. Я сделал фотографии и показал Дэмиену и Джессике, но они оба окинули их блуждающими взглядами и пожали плечами. Дэмиен наконец пробормотал, что вряд ли здесь есть человек, которого он видел, а Джессика стала тыкать то в одного, то в другого, пока окончательно не впала в ступор. Я послал двух «летунов» обойти жителей и расспросить, не появлялись ли у них недавно посетители, похожие на того незнакомца. Результат — ноль.

Два алиби оказались сомнительными. Один парень говорил, что до трех часов утра сидел в Интернете на форуме байкеров, обсуждая достоинства классических моделей «кавасаки». Другой уверял, будто ездил в город на свидание, опоздал на автобус в половине двенадцатого и пару часов провел в кафе, ожидая следующего. Я повесил снимки на доску и решил как следует проверить их алиби. Но каждый раз, когда я смотрел на эти фотографии, у меня появлялось ощущение, преследовавшее меня постоянно: будто любой мой шаг наталкивается на чью-то злую волю, на хитрую и упрямую силу, у которой есть собственная цель.

Определенных успехов удалось добиться только Сэму. Он почти не бывал в офисе и говорил со множеством людей: членами местного совета, землемерами, фермерами, противниками стройки. На наших ужинах он упоминал об этом вскользь, обещая рассказать все позже, когда что-нибудь прояснится. Однажды он ушел в ванную комнату, оставив на столе блокнот, и я заглянул в его записи: схемы, графики и сотни заметок, набросанных мелким неразборчивым почерком.

Наконец во вторник — моросил дождь и мы с Кэсси мрачно перебирали отчеты «летунов» об опросах местных жителей, на случай если вдруг что-то пропустили, — Сэм явился с большим рулоном толстой бумаги — из такой детишки делают валентинки и украшения на Рождество.

— Ну вот, — сказал он, вытащив из кармана скотч и прилепив развернутый лист к стене в углу штаба. — Этим я и занимался.

Перед нами была огромная и детально проработанная карта Нокнари: дома, холмы, река, лес, — нарисованная с простотой и изяществом детской иллюстрации. На нее ушло не менее нескольких часов. Кэсси присвистнула.