Сырная магия, или Не хочу без любви! - Ольга Пашнина

– А я боюсь, что ты во мне разочаруешься и уйдешь.

– Мне пока не с кем сравнивать, – хихикнула я. – Придется сделать так, чтобы такой мысли не возникло.

Я подумала, что усну, едва коснусь головой подушки, но следующий виток доселе неведомых ощущений подхватил и унес очень далеко от сна, в мир, где важным и ценным были только чувства. А еще поцелуи. И что-то большее, сметающее на своем пути все страхи и сомнения.

Но только засыпая под тихий бархатистый голос Рикарда, я отчетливо осознала – это «большее» было только началом.

* * *

Утро не было утром, а мое пробуждение совсем не походило на привычное. Я лежала в объятиях Рикарда, закутанная в одеяло по самые уши. Вокруг почему-то пахло цветами, но я никак не могла вспомнить, действительно ли у меня такие духи.

– Ты что, дурак? – услышала я голос Камиллы. – Цветы? Ты бы ей еще заплатил!

– Тебя кто вообще сюда звал? – прошипел Рикард. – Мы спим!

– И что? – хмыкнула подруга. – Влюбленные не жрут? Я вам обед принесла, неблагодарные!

– Съедем, – буркнул Рикард. – Закончим дом и съедем.

– Куда ты съедешь?! – уже из коридора раздался вопль Камиллы. – Вечно без присмотра с драконов падаешь. На вот тебе, тренируйся на кошках, а то скоро детей воспитывать.

Цок-цок-цок – по полу пробежал Котецио и запрыгнул на кровать. Пришлось открыть глаза, поспать, похоже, все равно не дадут.

– Привет, – улыбнулся Рикард.

– Привет.

Мне в руки сунули огромный букет нежно-лиловых роз, ароматный, свежий, с капельками воды на лепестках.

– Спасибо. Я люблю цветы.

Судя по выражению лица, Рикард едва удержался, чтобы не догнать Камиллу и не показать ей язык.

Как потрясающе было видеть его живым и здоровым!

– Надо вставать, да?

– Ну, раз нам принесли обед в номер, может, и нет, – лукаво улыбнулся он. – Может, я придумаю, как задержаться. Ты голодна?

– Не очень, – протянула я, обвивая руками шею мужчины.

Губы коснулись его в ожидании поцелуя, а в этот момент откуда-то снизу раздался странный кашляющий звук, вслед за которым пришло протяжное жалобное «Мя-я-а-ау!».

– Там что, кота тошнит на ковер? – обреченно спросил Рикард.

– Угу.

– Я так понимаю, это его ответ на всю вот эту вот романтику.

– По-моему, он грыз цветы. Рик, а если они для него ядовитые? Надо отнести его к лекарю!

– Я абсолютно точно уверен, что это серое недоразумение Бернон заслал специально, чтобы обламывать мне отдых.

Вместо настоящего поцелуя мне подарили легкий чмок в нос, а Котецио тем временем мяукал еще жалобнее. Даже Рикарда, похоже, проняло. Мы одевались со скоростью звука, я уложила Котецио в корзинку и на глазах ошеломленной общественности пробежала к дверям.

Общественность в лице мамы поинтересовалась:

– У вас все хорошо?

– Котецио сожрал цветы и отравился, – пояснила я.

– Даже не удивлен, – подал голос папа.

Он, похоже, воспринимал творящийся в «Сырной магии» дурдом как что-то само собой разумеющееся. Вскоре спустился и Рик.

Животный лекарь работал рядом с алхимиком, в небольшом двухэтажном домике. Задорная нарисованная собачка на вывеске внушала надежду, что Котецио помогут. Котик лежал вялый и даже не осматривал окрестности, как было с ним при каждой прогулке. Да уж, просто череда новых впечатлений какая-то.

Однако лекарю мы сразу не понравились. Возможно, из-за солидарности с Котецио. Лекарь и сам чем-то походил на худого котяру с длинными усами. А может, снисходительный взгляд мы снискали после фразы Рикарда:

– Давай его заодно кастрируем?

Котецио протестующе мяукнул.

– Он же из питомника, – напомнила я. – Все уже сделано до нас.

– Слушаю вас, – холодно напомнил о себе лекарь.

Я знаком попросила Рикарда молчать.

Пока рассказывала, как так вышло, что кот наелся цветов, поняла, что буду отвратительной матерью. Никогда еще мне не было так стыдно за собственный недосмотр. Бедный котик лежал в корзинке, прикрыв глаза, и осторожно гладил мою руку лапкой.

– Ждите, – бросил лекарь и унес Котецио в недра дома.

Я села рядом с Рикардом, на небольшой потертый диванчик.

– Вот животное, – зевнул мужчина. – Так хорошо день начинался.

– Не ругай Котецио! – взмолилась я. – Он отравился цветами.

– Так а на кой он их жрал-то?! – практически взвыл Рикард.

– Витаминов не хватает…

– Мозгов!

– Не ругайся.

Я придвинулась поближе и прижалась к теплому боку. Решаться на такие мелочи пока еще было сложно, но желание обнять теплого большого Рика оказалось сильнее.

– Как ты? – ласково спросил он. – Ничего не болит?

– Не-а. Все хорошо.

– Пойдем вечером к морю? Возьмем вина, твоего сыра. Искупаемся.

– Холодно купаться уже. Давай то же самое сделаем дома?

– Дома у нас сумасшедшая шумная толпа. Сырочек, я хочу переехать. Недалеко, но в отдельный дом. Как насчет «Королевы сыра»?

– Я не против. Но мама с папой наверняка захотят жить отдельно, а Камилле одной будет грустно в доме. Дрю, конечно, ей скрасит жизнь, но я не хочу, чтобы она осталась одна.

– Никки, когда я говорю о переезде, я имею в виду, что ночевать мы будем отдельно. И иногда оставаться вдвоем. Никто не мешает нам всем собираться, устраивать массовые набеги на кухню и до утра гонять кота по дому.

– Хорошо. Тебе придется нанять еще сотрудников, с двумя лавками мы не справимся.

Рикард скосил глаза к переносице, всем видом демонстрируя, что ничего в этом не понимает и даже не желает разбираться. Вот а поначалу вполне достоверно изображал заинтересованность. Но оно было к лучшему, я все же немного боялась, что Рикард, в свойственной ему манере, начнет воспитывать меня и на работе. А теперь полегчало – можно снова самой набивать шишки, делать так, как привыкла, и реализовывать смелые идеи Камиллы и Дрю.

Меня снова поцеловали. Кажется, я начинала к этому привыкать. Как хорошее вино, поцелуи с каждым разом менялись. Раньше они меня пугали тем коктейлем чувств, что вспыхивал при малейшем касании, а сейчас обещали что-то большее, теплое, почти обжигающее…

Ну или кота, которого лекарь вынес, как раз когда мы вошли во вкус. Котецио восседал в корзинке с видом поистине королевской кошки. Лекарь явно проявлял к нему должное уважение, чего не скажешь о нас.

– С ним все в порядке.

– Симулянт, – тут же прокомментировал Рикард. – Дома с тобой поговорю.