Прелестные наездницы - Барбара Картленд

– Прекрасный денек намечается, – веселым голосом изрек он, садясь за стол. Почти тут же Бейтман принес ему серебряную тарелку, на которой лежали почки, приготовленные в сливках и вине. Адриан ничего не ответил, и его светлость продолжал:

– Ну, как тебе понравились вчерашние увеселения?

– В целом нормально, – ответил Адриан, – но я рано ушел спать. Мне показалось, что я слышал, как ты вернулся к себе очень поздно, около четырех утра, но, возможно, я ошибаюсь.

– Нет, ты не ошибся, – сказал лорд Манвилл. – Я ездил в поместье Тауэрс и преподал его хозяину урок, который он не скоро забудет.

– Ты ездил туда? – изумился Адриан. – Я думал, что ты дал себе клятву никогда даже не приближаться к этому месту.

– Фокслея мы больше не увидим, – с удовлетворением в голосе сообщил лорд Манвилл, приступая к следующему блюду. – В принципе я с немалой долей уверенности могу предположить, что поместье Тауэрс скоро будет продаваться, – и в этом случае я куплю его.

– Что же случилось? – спросил Адриан. – Что я пропустил вчера ночью?

Лорд Манвилл оглянулся, чтобы удостовериться, что слуги вышли из комнаты.

– Ты пропустил, – медленно ответил он, – возвращение Кандиды – в синяках и в крови, после того как она выпрыгнула из кареты этой свиньи, пытавшейся похитить ее.

– Боже мой! – почти закричал Адриан. – Но когда же это случилось? Отойдя от меня, Кандида пошла спать.

– Полагаю, она собиралась это сделать, – сказал лорд Манвилл, – но Фокслей уговорил ее пойти и посмотреть одну из его лошадей, которая якобы поранила себе ногу. Это, конечно, была ловушка, и она попалась в нее, ничего не подозревая.

– Черт побери! Надо же было такому случиться с Кандидой! – воскликнул Адриан. – Она терпеть его не могла, боялась. Она рассказывала мне, что он как-то раз без приглашения ворвался в дом, где она жила в Лондоне, и попытался поцеловать ее.

– Вот, значит, как они встретились, – задумчиво сказал лорд Манвилл.

Бейтман и два лакея вернулись со следующими блюдами. Лорд Манвилл, взглянув на незанятое место за столом, сказал дворецкому:

– Полагаю, мисс Кандида завтракает наверху. Передайте ей мои заверения в почтении, Бейтман, и скажите, что мне хотелось бы узнать, как она себя сегодня чувствует.

Он помедлил и добавил:

– Если она спит, то, конечно, скажите миссис Хьюсон, чтобы она ее не будила.

– Я все сделаю, милорд! – кивнул Бейтман.

Он вышел из комнаты. Когда лакеи тоже ушли, Адриан продолжал:

– Не могу поверить, что это действительно случилось. Кандида сильно пострадала?

– Я уже говорил, что она выпрыгнула из кареты, – ответил лорд Манвилл. – Если бы у нее не хватило смелости сделать это, то одному Богу известно, что бы с ней произошло.

– Ах, если бы я только проводил ее до спальни! – с горечью посетовал Адриан. – Мне следовало бы знать, что чего-либо в этом роде следует ожидать, когда в доме находятся отбросы Пиккадилли.

– Это ты такого мнения о моих гостях? – приподняв брови, спросил лорд Манвилл.

– Если хочешь знать, меня от них просто тошнит, – с вызовом ответил Адриан.

Лорд Манвилл ничего не сказал и продолжал молча есть. Тут открылась дверь и вернулся Бейтман.

– Миссис Хьюсон попросила меня уведомить вашу светлость, что мисс Кандиды в ее спальне нет.

– Ее нет в спальне? – воскликнул лорд Манвилл. – Тогда где же она?

– Миссис Хьюсон уже выяснила, милорд, что мисс Кандида пошла в конюшни около половины шестого утра. Она попросила, чтобы Пегаса оседлали, и уехала одна.

– Одна? – сердито спросил лорд Манвилл. – Почему никто из конюхов не поехал с ней?

– Она пожелала ехать в одиночестве, милорд; точнее говоря, она на этом настояла.

Последовало молчание, затем Бейтман добавил:

– Я думаю, вам следует знать, сэр: миссис Хьюсон заметила, что мисс Кандида взяла с собой белый узелок.

– Белый узелок? – переспросил лорд Манвилл. Адриан вскочил на ноги.

– Мне все ясно! Это значит, что она уехала! Взглянув на лицо своего подопечного, лорд Манвилл жестом велел Бейтману покинуть комнату. Когда они остались вдвоем, он спросил:

– Что ты имеешь в виду? Что в этом узелке?

– Все, что у Кандиды есть в этом мире, – ответил Адриан, – все, чем она дорожит, что хранит как сокровище! Она уехала, как ты этого не понимаешь? Она больше не вернется!

– Откуда ты знаешь? – начал лорд Манвилл, но Адриан яростно перебил его:

– Должно быть, что-то еще случилось прошлой ночью – что-то, о чем ты мне не сказал. Фокслей мог оскорбить ее, но одно это не заставило бы ее уехать отсюда.

На лице лорда Манвилла отразилось замешательство. Он встал из-за стола и, подойдя к камину, опустил взгляд в пустую топку.

– Я сначала не знал, что она уехала с Фокслеем против своей воли, – медленно начал он, и слова, казалось, с трудом пробивались сквозь его губы. – Когда она вернулась… я был, можно сказать, в ярости. Мне к тому же казалось, что она понимала…

– Ты был в ярости? – медленно повторил Адриан. – То есть, ты хочешь сказать, ты напугал ее одним из своих утонченных приступов! Как же ты мог так обойтись с ней, ведь она любит тебя?!

– Откуда ты знаешь, что она любит меня? – быстро спросил лорд Манвилл.

– Она мне об этом, конечно, не говорила, но это было очевидно, – ответил Адриан. – Даже ты, должно быть, понимал это.

Затем, чуть повысив голос, он добавил:

– Значит, ты был зол на нее, и я могу себе представить, как ты говоришь с ней своим ледяным саркастическим тоном. Она, наверное, не знала, куда деться от твоих язвительных слов. Ты погубил ее… Кандиду… о которой знал так мало, что подумал, будто она добровольно уехала с человеком, к которому испытывает отвращение и при одном виде которого вся дрожит!

Лорд Манвилл не отвечал, и Адриан, уже почти выйдя из себя, продолжил:

– Ну, теперь-то ты, наверное, доволен! Ты выгнал Кандиду и, судя по всему, разбил ей сердце – ей, самому нежному и доброму созданию, которое я когда-либо знал. Ты, сердцелом по призванию, продолжаешь делать свое дело! Ты добавил еще один скальп в свою коллекцию и, надеюсь, чувствуешь теперь удовлетворение.

Ярость, с которой лорд Манвилл смотрел на своего подопечного, почти исказила черты его лица. Затем он резко повернулся на каблуках и широкими шагами вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Снова Адриан увидел его, лишь когда стемнело. Ужин давно уже прошел, когда лорд, войдя в библиотеку, устало обрушился в большое кресло. Его ботинки и бриджи были покрыты грязью, и было очевидно, что он изнемогает от усталости. Бейтман был полон желания хоть как-нибудь услужить ему.