Маара и Данн - Дорис Лессинг

На нее перестали обращать внимание, лишь иногда ловила она беглый взгляд, любопытный или враждебный. Женщина у стойки за ней следила, явно зная, кто она такая. Сколько ей платили? Главное — кто платил? Маара подошла к ней, спросила, сдает ли она комнаты. Женщина кивнула, спросила подчеркнуто равнодушно:

— Надолго?

— Не знаю. На сегодня, во всяком случае.

По лицу женщины проскользнуло что-то вроде усмешки.

— Вот как? — Усмешка проступила яснее. — Найдем комнатушку.

Маара вышла, внимательно наблюдая, не последует ли кто-нибудь за нею, но никого не заметила. Башни совсем рядом, громадные, безобразные, подавляющие все вокруг. Девушка почувствовала, как растет в ней озлобление против тех, кто построил эти башни, и это чувство связывало ее с людьми, оставшимися в харчевне.

Солнце садилось, заливая небо кровью заката. От башен на бестолковую мелочь окружающей застройки обрушились громадные тени. Маара вышла к дороге, перед которой возвышалось ограждение такого же типа, как у источников, похожее на кружева, которыми женщины во дворе украшали свои платья, но ржавое и во многих местах продырявленное. Маара обратилась лицом к северу и направилась в обход вокруг двадцати пяти башен, думая, что, прежде чем она найдет Данна, уже стемнеет. Почти сразу же наткнулась на того же бегуна с тем же стулом, молча сунула ему десять монеток и велела обнести себя вокруг башен, сообщив, что хочет глянуть на входы в туннели. Он не ломался, не удивлялся, но как-то насторожился, Маара заметила это по напряженности плеч, по изменению осанки. Сколько раз она наблюдала такую реакцию своего брата! Носильщик быстро обнаружил в стене подходящих габаритов дыру и нырнул в нее, вынес пассажирку на кольцевую дорогу. Входы шести башен юго-восточного квартала, который они огибали, были густо затянуты все той же колючей проволокой, без прорывов, однако почти тут же, рядом, зияла дыра туннеля, украшенная деревянным щитом с грубо намалеванным изображением желтого жука, вроде того, что Маара видела в горах над городом. Парень прорысил мимо испускающего зловоние туннеля, опасливо заглянув туда.

Еще две неудачные попытки. Один туннель через два десятка шагов уперся в каменный частокол, напоминающий зубастую челюсть ископаемого гиганта. Сквозь камни чернела дыра провала. Они пересекли гладкую твердую мостовую шоссе, ведущего на восток. И здесь никого. Маара глянула вдоль шоссе. Следуя по нему, можно было через час добраться до дома, до квартала махонди, до своих. Ей отчаянно хотелось этого, но она преодолела себя. За дорогой еще один туннель, на этот раз действующий. У входа сидели на земле две женщины, безучастно глядя перед собой. Из туннеля вывалилась группа мужчин, не обративших внимания ни на женщин, ни на Маару с ее стулом и носильщиком. Им вообще ни до чего не было дела, и пустые глаза их красноречиво сообщали почему. Они целеустремленно направились куда-то по кольцевой, вероятно в харчевню. Маара добралась до северного шоссе, оставив позади северо-восточный квартал. Интересно, по этому шоссе уходили на север беженцы? Маара не успела спросить. Бегун помотал головой:

— Слишком опасно.

В северо-западном квадранте несколько туннелей, возле каждого предупреждающие щиты с намалеванными на них жуками. Жуки… Можно ли существо размером с пятилетнего ребенка называть жуком? Маара поежилась, вспомнив это чудовище, и тут же одернула себя. До чего избаловалась, разнежилась! Жила ведь раньше средь жуков и скорпионов — и ничего, выжила.

Пересекли западное шоссе и сразу натолкнулись на большой, интенсивно используемый туннель. Возле входа группа молодых людей, как будто кого-то поджидающих. В руках у них палки, дубинки, за поясами ножи. Тоже «косые»: нажевались, насосались, надышались маковой отравы… Нет, скорее конопли. Который из двух туннелей ей выбрать? На объезд кварталов башен потребовалось больше времени, чем она ожидала. Ночь можно провести в харчевне, а с утра решить на свежую голову. Скорее всего в юго-западном квартале, он ближе. Усталый бегун потащил пассажирку по южному шоссе, которое она видела с небохода. Вскоре они приблизились к харчевне, Маара велела парню остановиться, и тот наклонил стул, и она спрыгнула… и увидела перед собой Кулика, вынырнувшего из-за угла в сопровождении двоих хадронов. Кулик впихнул ее обратно на сиденье и сам взобрался рядом. Бегун ничему не удивлялся, поднял поручни и запыхтел в каком-то известном ему направлении. Двое, сопровождавших Кулика, поглазели вслед и вернулись в харчевню.

— Куда? — спросила Маара, но ответа не получила.

Кулик сидел, перехватив поручень стула так, чтобы девушка не смогла спрыгнуть, в другой руке держа нож, готовый применить его против любого, в том числе и против нее. Два кошмарных шрама на физиономии, обращенные к Мааре, ничего хорошего не предвещали. Заросли они неровно, образовав уродливые рубцы и приподняв уголок рта, так что сквозь щель тускло высвечивались желто-рыжие зубы.

— Это дракон? — спросила она, не ожидая ответа, но он скривил физиономию и прохрипел, буравя ее глазами:

— Дракон. Водяной. Когтями. Ядовитыми. Но я не сдох. — Яду в его голосе не меньше, чем в когтях царапнувшего его дракона, и Кулик этим, очевидно, гордился. — У меня теперь аж в костях яд, я весь ядовитый, так что остерегайся, дрянь.

Они возвращались в восточные кварталы, миновали проулок, в котором Маара выпустила на волю молочницу. А вот и она: не в силах стоять, опустилась наземь, но рядом полевая рабыня махонди с ведром воды, отпаивает животное. Квартал махонди. Маара с ужасом подумала, не тащит ли он ее на виллу к старым жирным хадронам-наркоманам. Она решила, что лучше умрет, чем позволит прикоснуться к себе этим омерзительным чудовищам. Но носильщик миновал большой дом, окруженный свежим зеленым садом.

— Куда? — вновь спросила Маара, но Кулику было не до нее.

Территория чужая, опасная, в любой момент можно натолкнуться на махонди, на Юбу, Мерикса, Орфну, которые остановят их или, по крайней мере, поднимут тревогу. Бегун свернул в сад, окружающий дом, который, как знала Маара, использовался молодыми хадронами.

Носильщик стоял, тяжело дыша, утирая пот со лба. Кулик больно сжал руку Маары повыше локтя — и по его злобной ухмылке видно было, что боль он причинил ей умышленно, — поволок девушку вверх по ступенькам на веранду, на которой, мирно посапывая, спал стражник. Здесь Кулик постучал в створку открытой двери, и на веранду вышел молодой хадрон, которого Маара сразу узнала. Хадрон тоже ее знал. Он грубо бросил Кулику, не удостоив его взглядом:

— Убери лапу!

Преобразившийся из грозного чудища в ручную обезьянку Кулик отдернул руку, как будто ошпарившись.

Звали хадрона Олек, Маара знала, что это один из главарей мятежной молодежи. Над ним и сейчас нависала судебная дубина отсроченного приговора. Олек мягко подхватил Маару под руку и ввел в помещение, где она тоже увидела знакомые лица. Молодые хадроны восседали на подушках, расслабленные, спокойные — такие же, как и их папаши, Маара сразу это заметила. Нет, пока еще не пропитанные наркотиками, не обросшие слоями жира, но с тем же выражением ложного внутреннего величия в глазах, с теми же повелительными интонациями в голосе, что и их омерзительные предки. «А ведь такими же были махонди в Рустаме, — с горечью подумала Маара. — И такими же кажутся махонди тем горожанам в харчевне. И все горожане, в свою очередь, — жителям скальной деревни».