Шаги в темноте - Александр Конторович

– Обождь! Карзубому скажу, он вас отпускать одних не велел!

– Пусть работает… Отошли всё, минер дело говорит…

А вот и атаман нарисовался! Он тут, по-видимому, давно тихонько присутствовал, только виду не казал. И то сказать – кустики на острове серьёзные, не то что человека – танк спрятать можно.

Зашевелились дезертиры. Потянулись за пригорочек – туда картечь не достанет. Не изобрели пока такой мины, чтобы пару метров земли пробить смогла.

– Слышь, минер! Ты там не сильно расслабляйся! Пулемет до того берега свободно достанет – не сбежишь!

Не верит главарь пришлым – и правильно, между прочим, делает…

Да и хрен с ним…

Нож легко вошёл в землю, отвалив в сторону целый пласт. Не слежалась ещё землица-то…

Цилиндрический бок мины… пальцы осторожно скользят дальше, огибая темно-зеленый цилиндр.

Стоп…

Проволочка… не натянутая. Боковой взрыватель?

Похоже.

А внизу у нас что?

Пусто там… нет у этой мины донного взрывателя.

И гнезда под него нет.

Лег на землю верхний взрывной механизм, не страшны теперь его усики. Перерезана и проволочка, что куда-то в землю уходит.

Ф-ф-ф-у-у-у…

Изделие немецких оружейников подставило свои бока солнечным лучам. Обсыхай, родная…

Нет больше ничего под трупом дезертира, можно дальше идти.

За световой день удалось пройти около тридцати метров, сняв при этом ещё две мины (обычные нажимные) и одну растяжку из штатного комплекта немецкой гранаты «М-24». Талантливый тут мужик работал, знающий. И никуда особо не спешил. Да и то сказать, сомнительно, чтобы решение уйти в отрыв у сбежавших возникло спонтанно. Наверняка, к этому готовились. Да и по проходам точно не каждый день туда-сюда шастали, можно было заранее всё приготовить. Уж точно, во взрывную эту кухню добровольно никто свой нос не совал. Так что мог дядя всё заранее подготовить, даже мины заранее притащить. А там умелым рукам час работы… и готов подарочек!

– И сколько нам ещё так ползать? – подполковник, сидя на нарах, внимательно осматривался по сторонам, к чему-то прислушиваясь.

– Чисто технически? – Сиротин пожал плечами. – Вообще всё за день закончить можно, я ведь специально ваньку перед ними валял. Логика постановки этого деятеля мне понятна. Потом, если верить Карзубому, надо ещё все минные поля проверить и подправить. Это ещё неделя как минимум. Почва тут в округе мягкая, многое могло и землицей затянуть. Есть шанс, что не сработает.

– Он это понимает?

– Я сразу об этом сказал.

– Тут вот в чём вопрос… Гальченко откинулся на спину. – Есть информация, что долго здесь этот деятель отсиживаться не планирует. Он за кордон уходить собрался. Так что пути отхода для него – вопрос первоочередный, а уж всё прочее – даже не второстепенно. Думаю, он и раньше бы уже ушёл, но его подельники, надо полагать, тоже не с пустыми руками отсюда наладились. Вот и оскудел золотой запас…

– То есть он Копчёного прокинет при делёжке?

– И даже наверняка. Если эта делёжка вообще состоится. Впрочем, до этого ещё дожить нужно. Всем, в том числе и этому дезертирскому главарю. Вопрос в другом: когда он планирует нас кончать?

– Если твоей логике верить – завтра-послезавтра. А ты, Котенок, что думаешь? – повернулся Сиротин к Марине.

– Я сегодня слышала их разговор… Бандиты меня обсуждали. Мол, попусту добро простаивает – а ну как на мине гробанётся? Так, мол, зазря и пропадёт девка. И все её прелести на том свете черти щупать будут. А кто-то, как мне показалось, Гавриш, их успокоил. Потерпите, ребята, денёк – всё ваше будет. Наиграетесь вдосталь, всем хватит.

– Значит, – подвёл итог подполковник, – завтра к вечеру. Как раз, когда мы вторую дорожку проверим.

– Похоже на то… – кивнул сапер. – Топор они мне так и не принесли, да и нож опосля работы забрали.

– Ну, на это я и не рассчитывал – не все же там такие лопухи? – хмыкнул Гальченко. – Оставить заключённому оружие – это уж совсем дураком надобно быть!

Многоопытный специалист рассуждал правильно: какие бы планы относительно будущего использования пленников у главаря ни имелись – оружия им никто не даст. Чужаки – и этим всё сказано! Что же до Копчёного – то в предвкушении будущей добычи он легко пожертвует не только залетным вором и его сотоварищами. И своих не пожалеет в случае чего… на том свете сочтёмся!

Оттого и не дали пленникам топор. И нож забрали, тщательно ощупав каждую складочку на одежде.

А вот щупы – оставили. Не оружие это – рабочий инструмент. Правда, в землянку внести всё-таки не дали, остались палки с прикрученными шомполами на улице стоять.

Наклонившись, Гальченко снял сапог и, повозившись, вытащил из подошвы небольшой клинок. Обоюдоострый, кинжалообразный, он имел короткую рукоять, обмотанную тонкой нитью.

Прошло совсем немного времени – и клинок той самой нитью был прикреплён к крепкому прямому сучку, который подполковник захватил с улицы в качестве будущей кочерги. Пришлось, правда, выточить ложбинку, куда и была вставлена рукоятка. Получилось своеобразное мини-копьё. При известной сноровке таким оружием можно было уверенно спровадить в мир иной кого угодно.

Прислушавшись ещё раз, подполковник кивнул в сторону окна.

Оно было недостаточно большим, чтобы в него мог пролезть мужчина средней комплекции. Да и прикрывалось окно импровизированными решетчатыми ставнями. В основном, надо думать, для того, чтобы в землянку не забралась какая-нибудь лесная живность, охочая до еды. Раз тут долгое время квартировали люди (скорее всего – те самые убежавшие дезертиры), то и еда, какая-никакая, а имелась.

Ставни прикрывались и запирались изнутри, чтобы в любой момент можно было их приоткрыть и проветрить землянку.

Свет в импровизированной камере (старая керосиновая лампа) был потушен, ужин давно закончился, и в лагере стояла мертвая тишина. Никто не прохаживался мимо места заключения пленников, а часовой, как и в прошлую ночь, уселся на ступеньках, прислонившись спиною к жердям обшивки. Чего тут особую бдительность проявлять? Дверь заперта на засов, пленникам не выйти. А чужим по тайным тропкам не пройти – мины никогда не спят. Главарь же не имеет привычки прогуливаться по ночам – тут, чай, не воинская часть! Вчера не приходил, так с чего бы ему вдруг сегодня припереться?

Гальченко знал (основываясь на предыдущих наблюдениях), что часового сменят около часа ночи, так что некоторый запас времени имелся в любом случае.

Узкие окошки землянки не позволяли пролезть через них никакому мужчине, но вот на хрупкую девушку они точно рассчитаны не были…

Припав к земле, Марина прислушалась – тишина.

Ни в том, разумеется, смысле, что в лесу смолкли все привычные и обыденные для него звуки – нет, не было слышно никаких звуков, производимых человеком.