Прислуга - Кэтрин Стокетт

Я, как завороженная, прочла четыре из двадцати пяти страниц — невероятно, сколько законов нас разделяет. Неграм и белым запрещено пользоваться одними и теми же водоразборными колонками, кинотеатрами, общественными туалетами, бейсбольными стадионами, телефонными будками, цирками. Негры не смеют зайти в ту же аптеку или купить почтовые марки в том же окошке, что и я. Я вспомнила Константайн. Как-то мы всей семьей поехали в Мемфис и взяли ее с собой, а шоссе размыло, но мы вынуждены были ехать по бездорожью, потому что знали — в отель нас с ней не пустят. Странно, но ни один из сидевших в машине белых не произнес это вслух. Мы все знаем об этих законах, мы живем по ним, но никогда их не обсуждаем. Я вообще впервые вижу их записанными.

Барные стойки, ярмарки, бильярдные столы, больницы. Пункт сорок семь пришлось перечитать дважды, в силу его странной иронии.

Правительство будет финансировать постройку отдельных зданий для обучения слепых граждан черной расы.

Усилием воли заставляю себя остановиться. Заталкиваю было брошюру на место, убеждая себя, что пишу книгу не о законодательстве Юга, что это пустая трата времени. Но потом словно что-то щелкает в голове, и я осознаю — нет никакой разницы между этими государственными законами и планами Хилли по сооружению отдельного туалета для Эйбилин в гараже.

На последней странице крупным шрифтом напечатано: «Собственность Юридической библиотеки Миссисипи». Брошюру-то вернули не в то здание. На чистом листочке бумаги торопливо записываю собственное открытие: «Джим Кроу или "туалетная инициатива" Хилли — в чем разница?» — и засовываю листок в брошюру. Прячу находку в сумку. За стойкой громко чихает Сьюзи.

Направляюсь к выходу. Совещание Лиги через тридцать минут. Еще раз дружески улыбаюсь Сьюзи. Она что-то бормочет в телефонную трубку. Украденная брошюра словно пульсирует в сумке.

— Скитер, — шепотом окликает меня Сьюзи, широко распахнув глаза, — я слышала, ты встречаешься со Стюартом Уитвортом?

От подчеркнутого «ты» в ее вопросе улыбка моя гаснет. Делаю вид, что не расслышала, и выхожу на залитую солнцем улицу. Я никогда в жизни не воровала. И немножко довольна, что первый опыт состоялся под бдительным взором Сьюзи.

Как по-разному мы получаем удовольствие, мои подруги и я. Элизабет торчит за швейной машинкой, старается, чтоб ее жизнь выглядела «покупной». Я — за машинкой пишущей, изливая на бумагу то, что не хватает духу произнести вслух. А Хилли отдыхает душой на трибуне, разъясняя шестидесяти пяти дамам, что трех банок консервов на человека недостаточно, чтобы накормить НГДА. Несчастных Голодающих Детишек Африки, в смысле. Однако Мэри Джолин Уокер полагает, что вполне достаточно.

— И потом, разве это не слишком дорого, везти эти консервы через весь мир, в Эфиопию? — вопрошает она. — Разве не разумнее просто послать им чек?

Собрание официально пока не началось, но Хилли уже на трибуне. В глазах — неистовый блеск. Сегодня Хилли созвала внеочередное заседание. В июне многие члены Лиги разъезжаются на летние каникулы. Затем в июле сама Хилли уезжает на три недели к морю. Ей невыносимо тяжело даже представить, как это город сможет обойтись без нее.

Хилли гневно выкатывает глаза:

— Этим дикарям нельзя давать деньги, Мэри Джолин! В пустыне нет продовольственного магазина «Джитни». И откуда мы можем знать, что они потратят деньги, чтобы накормить детей? Вдруг они вместо этого отправятся в местную вуду-лавку и сделают себе еще одну сатанинскую татуировку?

— Ну ладно, — чуть побледнев, уступает ошарашенная ее напором Мэри Джолин. — Наверное, тебе лучше знать.

Стоит Хилли вот так выпучиться — и дело в шляпе, поэтому она так успешна на посту президента Лиги.

Я прохожу сквозь толпу, ощущая на себе всеобщее внимание, точно над головой у меня нимб парит. Зал заполнен дамами примерно моего возраста — они пьют содовую, едят пирожные, курят и шепчутся, провожая меня взглядами.

— Скитер, — окликает меня Лиза Пресли, — я слышала, ты недавно была в «Роберт Э. Ли»?

— Правда? Ты действительно встречаешься со Стюартом Уитвортом? — вступает Франсес Гринбоу.

Большинство вопросов звучит вполне дружелюбно, не то что у Сьюзи в библиотеке. И все же я равнодушно пожимаю плечами, стараясь не обращать внимания на разницу: когда расспрашивают обычную девушку, это просто информация, а вот то же самое про Скитер Фелан — это уже новость.

Но это действительно правда. Я встречаюсь со Стюартом Уитвортом, уже три недели. Дважды, считая первое кошмарное свидание, мы были в «Роберте Э. Ли» и еще три раза сидели у нас на террасе, перед его отъездами домой в Виксбург. Однажды даже мой отец задержался поболтать с ним. «Здорово, сынок. Ты скажи сенатору, что мы ценим его выступления против проекта закона о налогах на фермеров». Маму разрывают противоречивые чувства — ужас перед тем, что я могу все испортить, и радость от того, что мне все-таки нравятся мужчины.

Словно прожектор всеобщего изумления освещает меня, пока я иду к Хилли. Девушки улыбаются и приветливо кивают.

— Когда вы снова встречаетесь? — Это уже Элизабет, нервно теребит платочек, глаза безумные, словно только что стала свидетельницей автокатастрофы. — Он сказал?

— Завтра вечером. Когда он приедет.

— Отлично. — Улыбка Хилли напоминает самодовольную ухмылку младенца на коробке с детской молочной смесью. Косо пришитые пуговицы на ее красном жакете держатся на честном слове. — Мы могли бы встретиться все вчетвером.

На это я молчу. Мне не нужны Хилли и Уильям. Я хочу сидеть рядом со Стюартом, чтобы он смотрел на меня и только на меня. Дважды, когда мы оставались наедине, он поправлял мои волосы, падавшие на глаза. В присутствии приятелей он этого делать не станет.

— Уильям позвонит сегодня Стюарту. Давайте сходим вместе в кино.

— Хорошо, — со вздохом соглашаюсь я.

— До смерти хочется посмотреть «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир». Как будет чудесно, — радуется Хилли. — Мы с тобой, и Уильям со Стюартом.

Как-то странно она распределила наши имена. Как будто это Уильяму нужно быть вместе со Стюартом, а не мне. Наверное, это паранойя, но в последнее время у меня все вызывает подозрения. Два дня назад на мосту, ведущем в цветную часть города, меня остановил полицейский. Посветил фонарем в кабину, луч света выхватил из полумрака мою сумку. Попросил права, поинтересовался, куда я направляюсь.

— Я везу чек своей служанке… Константайн. Забыла ей заплатить. (Тут подошел второй полицейский.) А почему вы меня остановили? Что-то случилось? — спрашиваю каким-то писклявым голоском, а у самой сердце готово выскочить из груди. Что, если они решат заглянуть в мою сумку?

— Какой-то янки буянит. Мы скоро поймаем его, мэм. — Полицейский многозначительно похлопал по своей дубинке. — Разбирайтесь со своими делами и возвращайтесь скорей.

На улице Эйбилин я припарковалась на квартал дальше, чем обычно. Постучалась не в парадную дверь, а со стороны черного хода. Но еще час меня всю трясло, я с трудом зачитывала вопросы, приготовленные для Минни.