Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Триста лет назад, как говорил Шамиль, житель деревни Кадар, что в Мехтули, украл курицу у своего соседа, а тот в отместку украл у него овцу. Тогда первый украл у второго уже две овцы, а второй у первого – корову. Тогда зачинщик всей этой истории украл у соседа коня, что привело последнего в такое негодование, что, не найдя вещи, сравнимой по ценности с конем, он убил своего соседа и покинул деревню. Пролитая кровь требовала новой крови, однако убийцу никто не мог найти; поэтому родственники убитого в отсутствие виновного и в строгом соответствии с законами рода убили его ближайшего родственника. Теперь кровная вражда приобрела грандиозный размах, и длилась она в течение трех веков – за это время счет невинно убитых пошел на сотни. И все это из-за одной курицы!

Еще один подобный случай, также рассказанный Шамилем, произошел в Чохе, что в 25 верстах от Гуниба, в ауле, известном как место, где потерпел поражение Надир-шах (1742 год) и где русские безуспешно вели осаду под командованием Аргутинского-Долгорукова в 1849 году. На сей раз конфликт возник не из-за домашней птицы, а из-за прекрасной девушки. Влюбленный юноша нанес визит своему предполагаемому тестю и потребовал от него согласия на брак. Получив отказ, он потерял голову от гнева и своим кинжалом нанес смертельный удар отцу девушки. Однако тот успел выстрелить в своего убийцу. На шум выстрела и крики женщин прибежали соседи. Поскольку все они были родственниками либо одной, либо другой стороны, сразу же возникла нешуточная ссора. От слов скоро перешли к действиям, и драка была столь ожесточенной, что в скором времени было убито или ранено более 25 человек. Еще один конфликт произошел около 180 лет назад в овчарнях деревни Цебилда, в Анди, когда поссорились пастухи, развлекавшиеся стрельбой в цель. Один из них был убит (случайно или преднамеренно – неясно), за чем и последовало вооруженное столкновение, в котором участвовали даже старики и женщины. В результате из всего селения в живых осталось 4 человека. В 1826 году в Виликенте (район Кайтаго) вспыхнула ссора в комнате, где находилось 14 человек, – погибли все, кроме одного случайно уцелевшего. Ну а причиной ссоры была кровная вражда, которая уже унесла не одну жизнь. В принципе такие примеры можно приводить до бесконечности, – они будут различаться в деталях, но по сути будут совершенно идентичны. И это касается не только Дагестана, но всех горных районов Кавказа. Такие случаи в корне противоречат сути Корана, что дает основание предположить, что эти родовые обычаи существовали задолго до мусульманского завоевания. Генерал Комаров утверждает, что население Дагестана до последнего времени было языческим. Следует отметить, правда, что широко распространено и диаметрально противоположное мнение. Он также указывает, что некоторые племена безропотно приняли ислам, в то время как другие противились этому и, как следствие, были жестоко подавляемы арабами. В любом случае мы ничего не знаем о существовании там христианских общин. Руновский, которому мы обязаны многими интереснейшими деталями жизни Шамиля, чьим охранником он был в Калуге, считает, что мусульмане из природных и других соображений выбрали для себя из Ветхого Завета заповедь «око за око», но при этом игнорировали «пожелание» Нового Завета прощать своих врагов. При этом он добавляет, что дагестанцы «исправили» старую иудейскую заповедь об отмщении, добавив, что за одно око будет взято два и даже больше. На наш взгляд, это очень поверхностная точка зрения. На самом деле они никогда не отказывались от своих родовых обычаев, а если и делали это, то возвращались к ним, как только хватка арабов на покоренных землях ослабевала, как это случилось в 1859 году после пленения Шамиля.

Более того, отрывки из Корана звучат так: «А если кто будет убит несправедливо, то мы даем его наследнику право требовать удовлетворения, но он не должен преступать границы, убивая убийцу слишком жестоким способом или мстя за пролитую кровь своего брата другим людям». И еще: «О истинные верующие! Закон возмездия обрекает вас на смерть и убийство; свободный умрет за свободного; слуга – за слугу; женщина – за женщину. Но тот, кого его брат простит, может быть наказан и может понести справедливое возмещение за сделанное – возможно, это будет штраф. Это – снисхождение от Бога и его прощение. И тот, кто преступит этот закон и убьет убийцу, будет подвергнут суровому наказанию». Таким образом, здесь нет рекомендации быть милосердным, а лишь разрешение быть таковым.

Шамиль насаждал шариат огнем и мечом, а потому был вынужден позволить повсеместное применение законов Мухаммеда. Однако, воспользовавшись его же ограничениями, он пресекал любой случай мести, если тот был направлен не на самого убийцу, а на его родственников. Следует понимать, что это было огромным шагом вперед, особенно если мы вспомним вышеприведенные примеры. Более того, он всячески поощрял проявление милосердия и материальную компенсацию, как более угодные Аллаху. Однако обычаи были сильнее, чем Шамиль. Даже когда власть Шамиля была самой сильной, кровная месть продолжала существовать, хотя и не в таких масштабах, как раньше. А после его смерти «все население Дагестана» вернулось к «закону гор». Они выбрали в каждой деревне людей, которые должны были следить за соблюдением этих обычаев, а от шариата Шамиля осталось только воспоминание. В настоящее время закон адата применяется при отправлении правосудия с одобрения русского правительства; а в менее доступных частях Кавказа по-прежнему царит закон кровной мести. Однако в Дагестане, где влияние цивилизации более ощутимо, произошли значительные изменения. Убийцы подвергаются наказанию в соответствии с русским законом. В то же время в других районах, например в Чечне, возвратившиеся из Мекки хаджи также обратили свое внимание на эту проблему.

Судя по всему, действительное число мюридов не было очень большим. Мы знаем, что во времена Шамиля мюридами были лишь его охранники и приближенные (наибы). У Шамиля было не более 132 мюридов. Но поскольку русские использовали слово «мюридизм» для описания движения, доказывающего враждебность горцев, то мюридами стали считать всех дагестанцев, взявших в руки оружие и выступивших против русских.

С момента его открытого выступления карьера Кази-Муллы была короткой, но бурной, отмеченной заметными успехами и столь же заметными поражениями. Она закончилась смертью и окончательным поражением, но это была смерть, которая лишь усилила его пошедшую было на убыль популярность, а поражение для русских оказалось пирровой победой.

Его первое воззвание к народу Дагестана с призывом к священной войне было написано в 1829 году, а первое открытое действие в 1830 году было направлено против его же собственного бывшего учителя Сагида из Аракани.

Внезапно напав на этот живописный аул во главе большого отряда фанатиков, Кази-Мулла уничтожил дом Сагида, сжег все его ценные книги и рукописи, работу всей жизни, и заставил вылить на землю все вино в Аракани. Жители аула, конечно, сначала оказывали сопротивление нападавшим, потому что Сагид был их гордостью, но мюриды заставили их подчиниться и взяли в заложники. Самому Сагиду удалось бежать в самый последний момент, и он укрылся у Аслан-хана. Воодушевленный этим успехом лидер двинулся на Каранай и Эрпели, поскольку имел основания сомневаться в их преданности общему делу. Вновь захватив там заложников, он отправил их в Гимры и посадил в глубокие ямы, точно такие же, какие Шамиль впоследствии использовал для русских пленных в Дарго, Ведене и других местах. Далее Кази-Мулла пошел на Миатли, что на реке Сулак, ниже Гимр, и там расстрелял кади за неподчинение его приказам. Фактически с момента начала его боевых действий он инициировал (хотя сам это категорически отвергал) систему терроризма, которая была усилена его преемником Хамзад-беком и доведена до крайности Шамилем. Однако Кази-Мулла был достаточно умен, чтобы полагаться на одну лишь силу. Кади Акуши, например, будучи главой мощной свободной общины Дарго, был слишком силен, чтобы мюриды могли атаковать ее своими нынешними силами, и Кази-Мулла решил прибегнуть к силе убеждения. Аварское ханство, которое в то время включало в себя лишь часть аварских племен и земель, также могло считаться слишком сильным, чтобы атаковать его, но после схода в Гимрах, на котором присутствовали религиозные лидеры всех районов Дагестана, единодушно провозгласившие Казн-Муллу имамом, он решил все-таки пойти на штурм. В это время хан не имел реальной власти, которая находилась в руках его матери Паху-Бехи, женщины мудрой и мужественной, которая представляет собой один из многочисленных примеров того, что мусульманские женщины далеко не всегда отстранены от власти.