За пределом жестокости - Алексей Макеев

– О-хо-хо… Степаныч… – Хомяков досадливо покачал головой. – Колхозник ты – колхозник и есть! Телик надо смотреть, газеты читать. Есть люди, у которых куры денег не клюют. Вот они и скупают всякие диковины. А много ли таких, у кого имеется всамделишный метеорит? Вот то-то и оно! Каждому ж хочется себя крутым показать. Ты вот зачем в нынешнем году свой дом заново перекрасил? Краска старая еще не облезла. А-а-а! Потому что сосед надумал отличиться – разукрасил свою хибару, как… петуха гамбургского. Вот тебя и заело – мол, я-то чем хуже? Так и у них, у буржуев нынешних, то же самое – жаба душит. Кто кого переплюнет…

– Смотри-ка чего!.. – подивился услышанному Степаныч. – И почем они идут, эти метеориты?

– По-разному, – рассудительно обронил Хомяков. – Есть такие, что и по тыще баксов за один грамм. Ну, это какие-то особо редкие. Я-то в них не спец, только что читал про такие вот дела. Да если хоть по десятке долларов дадут за грамм веса, и то – навар обалденный.

– Ну, давай поищем… – Тщательно потушив окурок, Степаныч неопределенно пожал плечами. – Только где на это время взять? Комбайн-то не бросишь. Сидим же в поле, считай, безвылазно.

– Сделаем так… – Глядя на приближающийся комбайн третьего из их звена, который по непонятным причинам застрял чуть ли в начале загонки, Хомяков тоже потушил окурок. – Утром я приеду сюда на своем «ижаке». Пусть пацаны покосят без нас, а мы сгоняем в сторону Сорочьей. Пару часов порыскаем, авось и надыбаем чего. Только давай так: Веньке – ни слова. Он своей бабе про каждый чих докладывает, а у той язык – как коровий хвост. Мигом по деревне разнесет. Лады?

– Чего стоим? – высунувшись из кабины, недовольно крикнул сквозь шум моторов наконец-то догнавший их Венька Злохин. – Ремонтируемся, что ль?

– Тебя вот ждем, – тоже с нотками недовольства ответил Хомяков. – Стоим и гадаем: все нет и нет его. Куда запропастился?

– Уж думали – не вернуться ли? – внутренне тяготясь необходимостью врать, добавил Степаныч. – Движок, что ль, задурил?

– Да барабан забило, пришлось чистить… – неохотно сообщил Злохин. – Ну ладно, поехали. До конца гона осталось хрен да маленько. Ща зерно сгрузим, сторожу комбайны передадим – и домой. Время-то уже к двенадцати!

– А я собирался еще один круг пройти… – Степаныч пожал плечами. – Надо ж еще Ваську из копен забрать – не оставлять же здесь до утра!

– Да поехали, поехали! – Венька нетерпеливо замахал рукой. – Здесь он, твой «штурман». Вон, с Жоркой на мостике про девок трендят. Поехали!

Вновь во всю мощь заревели моторы, и комбайны устало двинулись к невидимому краю поля, где еле заметно теплились красные огоньки габаритных огней грузовиков.

Наутро, когда над горизонтом еще только начало подниматься холодновато-красное солнце, к месту стоянки в поле, лихо фыркнув мотором, подкатил синий мотоцикл «Иж» с люлькой бог весть когдашнего выпуска. Потягиваясь, с него спрыгнул Хомяков. Вскоре на бортовом «газоне» подъехали остальные члены звена. Осмотрев и подготовив комбайны к работе, Степаныч и Хомяков отправили в загонку своих штурвальных, а сами, оседлав мотоцикл, отправились в сторону Сорочьей балки.

Злохин, которому наскоро сочинили байку про поездку к дальнему роднику за водой (дескать, надоело глотать ржавую муть, которую доставлял водовоз), недовольно хмурясь, с недоверием смотрел вслед подпрыгивающему на кочках мотоциклу. Трескуче выплевывая синий дымок, «Иж» проворно бежал по накатанной полевой дороге. Свежий утренний ветерок ощутимо пробирал через спецовочные куртки. Но Хомяков щедро давал газу, заставляя мотоцикл лететь, как на каком-нибудь ралли.

– А ты уверен, что этот метеорит свалился именно у Сорочьей, а не где-нибудь ближе? – перекрикивая шум ветра и мотора, на всякий случай поинтересовался Степаныч. – Вдруг он где-нибудь тут, в кукурузе валяется?

– Уверен! – безапелляционно уведомил Хомяков. – У меня глазомер – будь здоров. Я в армии два года был артиллерийским наблюдателем. Там как? Где-то огонек мелькнул – тут же должен определить расстояние до него и точные координаты. А иначе пушкарям куда стрелять? Наобум, куда бог пошлет? Так что пусть и плюс-минус двести метров, но направление точное.

Перемахнув через расползшийся грейдер так и недостроенной дороги, мотоцикл запрыгал на кочках, оставленных коровьими копытами. Здесь волей-неволей скорость пришлось сбавить. Пропрыгав пару километров, «Иж» взлетел на холм, высящийся над всей округой. По преданиям, под ним был похоронен то ли царь, то ли вождь каких-то древних кочевников, убитый в сражении с ратью русичей. Некоторые местные всезнаи уверяли, будто в недрах холма на большой глубине скрыты несметные сокровища не то скифов, не то печенегов. Вот только как до них добраться, никто сказать не мог.

Сюда как-то раз приезжали на практику студенты губернского университета. Разворотив за лето вершину и бока холма и не найдя ничего, кроме мелких глиняных черепков, осенью отбыли и больше в этих местах не появлялись. Рылись здесь и самодеятельные «археологи», предпочитавшие вести поиски по ночам. Этим тоже удача не улыбнулась, и они быстро утратили к холму всякий интерес.

Достав из сумки охотничий бинокль, Хомяков долго смотрел в сторону Сорочьей балки, которая широкой дугой пролегла через поля и перелески, своим краем проходя вблизи холма.

– Едрит твою медь! – наконец проворчал он, опуская бинокль и протирая пальцами уставшие от напряжения глаза. – Ничего не видно. Если он где-то тут долбанулся, в земле должна быть заметна хоть какая-то выбоина! А тут все чисто – нигде никаких следов.

– А ну, дай я гляну. – Степаныч решительно забрал бинокль. – Может, чего и увижу?

– Да погляди, погляди… – с безнадегой в голосе отмахнулся Хомяков.

Степаныч деловито осмотрел склоны балки, луг, простирающийся на другой ее стороне и, случайно направив бинокль на подножие холма, где сбоку в низине синело мелкое, заболоченное озерцо, неожиданно воскликнул:

– О, ты глянь! А это что? Как будто борозда выбита на склоне… Вон, в самом низу.

– Ну-ка, ну-ка, дай гляну! – вновь воодушевился Хомяков, вырывая бинокль. – Выбоина! Точно! Едрит твою медь! Пойдем поглядим, что там за хреновина…

Спотыкаясь, механизаторы спустились с холма и с первого же взгляда поняли – это именно то, что они искали. Там, где уже кончался склон, что-то неведомое, ударившись об землю с огромной силой, выбило в суглинке, поросшем густой травой, вытянутую, довольно длинную, но неглубокую воронку, из которой в разные стороны расплескалась взрыхленная ударом земля. К огорчению искателей, воронка оказалась пуста – образовавший ее камень бесследно исчез.

– Не иначе, нас опередили… – покачав головой, констатировал Степаныч.

– Не-а… – Хомяков категорично мотнул головой. – Вряд ли. Скорее тут знаешь что? Он же по косогору только чиркнул, сразу там отрикошетил и полетел дальше… Ё-п-р-с-т! Как бы не в этот лягушатник попал. Вот будет комедия, если придется лезть в болотину! Водичка-то уже холодновата…