Пробуждение - Марк Фрост

– Я должен был встретиться с командой по кроссу и тренером Джерико.

– Джерико? Ох, чел, ну это беда… – проговорил Ник и покачал головой.

– Почему? Что с ним не так?

– Айра Джерико – классический смертельный спинодробительный поганец. Кстати, о вышеупомянутом поганце. Прямо сейчас он за тобой наблюдает.

Уилл обернулся. Высокий и тощий, как рельс, мужчина в плотно сидящем темно-синем трикотажном спортивном костюме стоял в сорока ярдах от того места, где остановились они с Ником. Он стоял там, где проселочная дорога, которая шла от манежа, уходила в лес. Длинные черные волосы Джерико были стянуты на затылке в хвост. Его лицо покрывал такой бронзовый загар, что оно казалось отлитым из металла. Острые скулы, тонкие жестокие губы. Его темные глаза пристально глядели на Уилла. Он сунул два пальца в рот и заливисто, пронзительно свистнул. Затем он указал пальцем на Уилла и себе под ноги.

То есть «Ты. Сюда и быстро».

№ 88: ВСЕГДА СЛУШАЙСЯ ЧЕЛОВЕКА СО СВИСТКОМ.

Уилл махнул тренеру рукой, обернулся и увидел, что Ник не тронулся со своего места под деревом.

– Ты не идешь? – спросил Уилл.

– Не-а.

– Почему?

– Чел, я гимнаст. Джерико нами, пружинисто-прыгучими ребятками, не командует.

– Будет тебе, Ник, прикрой меня, пожалуйста. Я в долгу не останусь.

Ник прищурился, прикидывая выгоды.

– Покажешь мне ту страшненькую комнату, на которую ты напоролся, вечерком – тогда да.

– Ладно, ладно.

Ник отлепился от дерева, и они вместе побежали трусцой к лесу, где Уилла поджидал тренер Джерико. Сложив руки на груди, неподвижный, словно статуя, он встретил их взглядом сверху вниз. Роста в нем было не меньше шести футов и пяти дюймов. Все в нем, до мозга костей, было отточенным. Ни унции лишнего – ни в весе, ни в сущности.

– Вест, – произнес тренер Джерико.

– Это я, – сказал Уилл, слегка приподняв руку.

– Это он, – уточнил Ник и указал на Уилла.

– Спасибо, помог, – буркнул Джерико, не шевельнувшись. – Так, два шута, вы проснулись?

– Да, сэр, – ответил Уилл.

– Не понял вопроса, – сказал Ник.

– Моя тренировка начинается в тринадцать сорок пять, – сказал Джерико. – Ровно.

Уилл глянул на часы. Было тринадцать сорок.

– Хо-рошо, – выдавил Уилл.

– Это значит, что в тринадцать сорок пять вы должны в полной готовности находиться на старте.

– Я его разогрел, тренер, – сказал Ник. – Он готов.

Джерико зыркнул на Ника. Ник попробовал одну из своих обаятельнейших улыбок.

– Ой, какая тут у нас тут завелась малышка Сьюзи. А нашему салаге нужно, чтобы его кто-то до трассы за ручку довел, Маклейш. Бежим пять километров. И ты бежишь вместе с ним.

Ник раскрыл рот.

– Но…

– Помолчи. У тебя сейчас тренировка. С гимнастами.

– Ну да, тренер, так и есть, только…

– Плевать я хотел на твои «только». Уж я расписание знаю. Или ты хочешь вместо пяти десять километров пробежать, карамелька?

– Нет-нет, – поспешно отозвался Ник. – Пять вполне устроит.

– Моя команда собирается у Ривен-Оук, – сказал Джерико. – Там старт и финиш забега. В дождь, слякоть, снег и при ясной погоде. Покажи ему, Маклейш.

– Годится, тренер, – сказал Ник и поддел Уилла локтем, стремясь поскорее уйти. Но Джерико остановил их.

– Вест: ты у нас десятиклашка и колючий, как репей. Запомни: корова на пастбище на репей наступит – и тот свои колючки пообломает. Предупреждаю: не высовывайся. Подставишь ножку кому-нибудь из моих лучших ребят – я тебя в этих лесах зарою. Держись на маршруте. Я не собираюсь поисковый отряд вызывать. И притащи свою жалкую задницу сюда, если сумеешь, засветло.

– Пойдем, Уилл…

Уилл стряхнул руку Ника с плеча. Тон Джерико сильно задел его.

– Я сделаю лучше, тренер, – сказал Уилл.

Впервые за все время Джерико посмотрел на него не с железным презрением.

– Да ну? Думаешь, можешь посоревноваться с моей командой?

– Да, сэр.

– С таким хреновым штурманом – навряд ли.

Ник расхохотался, но резко умолк, потому что Джерико снова одарил его взглядом, подобным лучу смерти.

– Я не просто с ними посоревнуюсь, – заявил Уилл. – Я могу выиграть забег.

Джерико посмотрел на Уилла в последний раз – почти заинтересованно.

– Шевелись, Маклейш, – распорядился он.

– Я покажу ему дорогу, тренер.

Ник быстро побежал вперед, Уилл помчался за ним. Они бежали по проселочной дороге до тех пор, пока она не поднялась на небольшой холм. Внизу, царя над опушкой леса, стоял могучий, старый и призрачный белый дуб. Его ветви образовывали крону, раскинувшуюся на пятьдесят ярдов.

Толщина ствола наверняка составляла не меньше пятнадцати футов. Дерево было повреждено какой-то старинной травмой: ствол разделяла расселина такой ширины, что сквозь нее мог проехать мотоцикл.

У подножия дерева собралась команда Центра по кроссу. Этих молодцов трудно было назвать подростками и даже юношами. Десяток крепких, поджарых, мускулистых молодых людей, пребывающих в прекрасной физической форме. Они слабо походили на бегунов на длинные дистанции, которые обычно имеют экстерьер грейхаунда. Лишь немногие из них были одного роста с Уиллом. Остальные были выше и крупнее его как минимум на двадцать фунтов. Никто из них не был одет в теплый костюм с флисовой подкладкой, какой напялил на себя Уилл. Майки, шорты, носки, беговые туфли. Обнаженные руки и ноги покраснели от холода, но парни этого словно бы не замечали. Они успели разогреться и бегали на месте – сбрасывали избыточную энергию, словно чистопородные скакуны перед стартом. С их губ слетали облачка пара.

Паладины. Их глаза горели тем самым страстным огнем, как у рыцаря на эмблеме. Рыцари дорог.

Когда Уилл поравнялся с ними, парни оценивающе и беспристрастно оглядели его, как всегда бегуны осматривают соперников перед гонкой. И забраковали. Еще один слабак. Среди них Уилл увидел Тодда Ходака, который пристально на него смотрел. По поведению остальных парней Уилл заметил их особое отношение к Тодду, как они расступались перед ним, как с ним считались.

«Он их предводитель», – понял Уилл.

Уиллу бросились в глаза беговые туфли Тодда: черные «адидаски» с тремя красными полосками. Те самые туфли, которые он видел через решетку в двери кладовки несколько минут назад. А когда Уилл поднял голову, он увидел во взгляде Тодда еще кое-что: тревогу. Правда, Тодд постарался поскорее скрыть это чувство.