Певец боевых колесниц - Александр Проханов

– Уважаемые депутаты Государственной думы и члены Совета Федерации! – Президент на мгновенье умолк, глаза заблестели ярче, и он произнес: – Дорогие братья и сестры!

Зал затаив дыхание внимал президентским словам.

Писатель Сергей Кириллович Подкопаев шел по Москве, по Новому Арбату, радуясь снежной белизне, мягкому снегопаду. Радовался свежим огням, пешеходам, на которых падал снег. Час назад он завершил свой роман и теперь испытывал облегчение и печаль, словно очнулся, отпустил сон, который тут же начал забываться. Все вокруг казалось новым, как будто вернулся в город после долгого отсутствия. Он узнавал дома, витрины, вывески ресторанов. Узнавал эту московскую толпу, торопящихся мужчин и женщин, на плечи которых, на меховые шапки и шляпы падал снег. Он испытывал опустошенность, которая медленно заполнялась. Этими сияющими автомобилями, которые брызгали ему в лицо прозрачными водянистыми фарами. И теми, что обгоняли его, дрожа рубиновыми хвостовыми огнями. И этой очаровательной молодой женщиной, чьи влюбленные глаза сияли, и она торопилась на свидание, оставляя на снегу следы своих быстрых ног. И медлительным господином в тяжелой шубе с собольим воротником, который шествовал, важно опираясь на трость. Все было внове, радостно изумляло, восполняло пустоту, из которой уплыл роман, как уплывает корабль, чтобы больше никогда не вернуться.

Подкопаев услышал сигналы милицейской машины, вой сирены, налетающий рокот и свист. Промчалась, как ошпаренная, головная машина с пылающими синими вспышками. Следом тяжко, мощно, разрывая воздух, пошли машины, сияющие, как черные кристаллы. Среди них узкая, черная, похожая на змею, неслась изысканная машина, вздымая белые вихри снега. Президентский кортеж промчался, раздвигая остановившийся поток, который, помедлив, снова тронулся, слипаясь в вязкое множество стекол, огней.

Подкопаев смотрел вслед кортежу, который вырвался из романа и снова в него погрузился. Он был из иного мира, из другого измерения, в котором Подкопаев уже не жил, уже отвернулся, как отворачиваются от вымысла, постепенно утрачивая к нему интерес. Он был свободен, сбросил бремя писания, и теперь душа медленно поворачивалась к действительности. В этой действительности поджидали его невымышленные люди, непридуманные обстоятельства. Среди них, быть может, таился сюжет новой книги.

Он вдруг испуганно вздрогнул. Среди запахов снега, бензина, вкусного табака он уловил аромат духов, незабываемый, дивный, с легкой горечью миндаля, с волшебным благоуханием неведомого цветка.

Подкопаев оглядывался, стараясь найти женщину, одну на всем белом свете, одарившую его чудесной любовью и невыносимым страданием. Впереди шла женщина, легкая, стройная. Плечи ее изысканного пальто чуть побелели от снега. Подкопаев кинулся ей вслед, желая увидеть дорогое лицо, лазурь обожаемых глаз. Обогнал женщину, заглянул в лицо.

Черноглазая, немолодая, она чуть отшатнулась и пошла быстрее.

Подкопаев остановился. Ветер унес аромат духов, который, быть может, просто пригрезился.