Великое восстановление наук, Разделение наук - Фрэнсис Бэкон

откажется от вымышленного разрыва между надлунным и подлунным мирами и внимательно примется за изучение наиболее общих претерпеваний и стремлений материи (а это имеет силу в той и другой сферах и проходит вообще через весь материальный мир), приобретет богатые познания о небесных явлениях, опираясь на те сведения, которые он получит на земле; и, наоборот, из наблюдений над небесными явлениями он сможет узнать немало о тех земных движениях, которые остаются теперь еще скрытыми от нас, и не только в той мере, в какой они зависят от движений в верхней сфере, но и поскольку они обладают общей с ними претерпеваемостью (passiones)[209]. Поэтому мы считаем, что физическую часть астрономии следует отнести к тем наукам, которые должны получить развитие. Мы назовем ее «живая астрономия» в отличие от того набитого соломой быка Прометея, который был быком лишь с виду.

Астрология же полна всяческих суеверий, так что едва ли в ней можно обнаружить хоть что-нибудь здравое. И все же мы считаем, что ее скорее следует очистить от всего ложного, чем полностью отказываться от нее. Ибо всякий, кто будет утверждать, что основанием этой науки служат не исследования и выводы физики, а слепой опыт и многовековые практические наблюдения, и на этом основании откажется от рассмотрения физических причин (чем гордились халдеи), с равным успехом может обратиться и ко всякого рода гаданиям и предсказаниям по птицам, по внутренностям и к тому подобным басням, поскольку все это также считалось плодом длительного опыта и передаваемого из поколения в поколение знания. Мы же считаем астрологию отраслью физики и не придаем ей большего значения, чем это допускают разум и очевидные факты, решительно отбрасывая всякого рода суеверия и измышления. Рассмотрим, однако, этот вопрос несколько внимательнее. Прежде всего сколь беспочвенным оказывается измышление о том, что отдельные планеты поочередно царят во Вселенной по часу, так что на протяжении двадцати четырех часов они трижды занимают это положение, не считая трех остающихся часов. Однако именно это измышление породило у нас разделение недели на семь дней (существующее издавна и получившее широкое распространение), что очевиднейшим образом явствует из чередования дней, так как в начале каждого следующего дня всегда царствует планета, занимающая четвертое место за планетой предыдущего дня, поскольку существуют те три остающихся часа, не входящих в общий счет. Далее, мы без всяких колебаний отвергаем как пустую выдумку учение о гороскопах и о распределении «домов» — самое большое наслаждение всей астрологии, настоящую небесную вакханалию[210]. И мы не перестаем удивляться тому, как некоторые выдающиеся мужи, знаменитые астрологи, могут прибегать к столь несерьезным доказательствам для построения этой теории, утверждая, например, что если солнцестояния, равноденствия, новолуния, полнолуния и тому подобные большие циклы (revolutiones) звезд совершенно очевидно обнаруживают значительное влияние на естественные тела, о чем свидетельствует уже сам опыт, то тонкие и незаметные изменения в расположении звезд тем более должны неизбежно оказывать и более сложное, и более скрытое влияние на них. Но они должны были прежде всего исключить из этого очевидное воздействие тепловых лучей Солнца, а также определенную магнетическую силу Луны, проявляющуюся в усилении морских приливов, происходящих через каждые полмесяца (ежедневные морские приливы и отливы представляют собой явление совершенно иного порядка). Исключив же все это, они легко обнаружат, что всякие иные воздействия планет на явления природы (поскольку это подтверждается опытом) оказываются слишком слабыми, незначительными, как бы скрытыми даже в случае больших циклов. Поэтому они должны были скорее прийти к совершенно противоположному заключению: что если большие циклы оказывают в действительности столь незначительное влияние, то эти едва уловимые и незаметные различия в положении светил вообще не обладают никакой силой. Далее, мы считаем, что знаменитые фатальные предопределения, будто бы час рождения или зачатия определяет судьбу плода, час начала предприятия — удачу этого предприятия, час исследования — его успех, одним словом, учения о предопределении рождения, выбора и исследования и тому подобные пустяки в значительной мере лишены серьезных и прочных оснований и легко могут быть опровергнуты и разбиты с помощью физических доказательств. Тем более необходимо сказать, что же в конце концов мы сохраняем в астрологии, что одобряем и что из одобренного, по нашему мнению, заслуживает дальнейшего развития? Потому что именно ради этого (т. е. ради определения тех наук, которые следует развивать) мы предприняли наше сочинение, а для оценки всего состояния науки, как мы не раз повторяли, у нас нет времени. Во всяком случае мы считаем, что из всего принимаемого нами наиболее разумным по сравнению с остальным является учение о циклах. Но пожалуй, будет лучше всего установить известные правила, с помощью которых мы могли бы оценивать астрологическую науку, чтобы сохранить полезное и отбросить пустое. Первым правилом пусть будет то, о котором мы уже упоминали раньше: следует сохранить учение о больших циклах и отбросить учение о гороскопах и «домах». Первые подобны большим метательным орудиям, способным поражать цель издалека, вторые же — лукам, стрелы которых не могут преодолеть большого расстояния и нанести сильный удар. Второе правило: небесные явления способны оказывать воздействие не на любое тело, а только на тонкое, такое, как мокроты, воздух, жизненный дух (spiritus), при этом, однако, мы исключаем действие солнечного тепла и тепла других светил, которое, вне всякого сомнения, распространяется и на металлы, и на другие ископаемые. Третье правило: всякое действие небесных явлений распространяется скорее на массы вещей, чем на отдельные тела; однако косвенным путем оно распространяется и на предметы, на те из всех индивидуумов одного и того же вида, которые оказываются наиболее доступными этому воздействию и подобными мягкому воску, так зараза, распространенная в воздухе, поражает тела, неспособные к сопротивлению ей, и обходит тела, обладающие большей сопротивляемостью. Четвертое правило близко к предыдущему: всякое воздействие небесных явлений распространяется и осуществляется не в какой-то момент времени или в небольшие его промежутки, но в течение длительного времени. Поэтому предсказания температуры на год могут оказаться правильными, попытки же предсказать ее на каждый отдельный день с полным основанием считаются несерьезными. Наконец, последнее правило, которое, кстати, всегда встречало одобрение наиболее разумных астрологов, состоит в том, что светила не обладают никакой силой фатальной необходимости и скорее предрасполагают к какому-то результату, чем насильственно приводят к нему. Прибавим к этому еще одно соображение (и это совершенно ясно покажет, что мы не отказываемся полностью от астрологии, если только она будет реформирована): нам представляется несомненным, что небесные тела обладают и некоторыми другими формами воздействия кроме излучения тепла и света, которые,