Сокровище рыцарей Храма - Виталий Гладкий

Похоже, игра затеяна нешуточная. Мало того, от нее веет мистикой, чертовщиной, что очень странно. И все это вьется вокруг заурядной личности по имени Глеб Тихомиров, единственным достоинством которой является способность разгадывать различные исторические тайны. Но ведь в этом нет ничего дурного.

«А ведь француз на прощание мне угрожал, — встревоженно подумал Глеб. — Знать бы, насколько опасны эти угрозы…»

Ответ пришел значительно раньше, чем он мог предположить. Впереди двигалась тяжело груженная фура, которая еле ползла. Глеб попытался ее обогнать, но не тут-то было. Водила — наверное, молодой парень — похоже, решил пошутить над лохом, который сидел за рулем старой «волжанки». Едва Глеб добавлял скорость, как он тут же перекрывал дорогу.

«Вот сволочь! — ярился Тихомиров-младший. — Набить бы ему морду! Но, поди, достань этого сукиного сына…» Так они играли в бесконтактные салочки минут десять, пока фура не вошла в поворот. Тут уж ее водитель перестал нарушать правила движения и начал строго придерживаться своей полосы.

Облегченно вздохнув, Глеб дал по газам и пошел на обгон, едва поворот остался позади. Он уже видел в кабине фуры угрюмое лицо водителя, который, вопреки ожиданиям, был совсем не молод и который посмотрел на Глеба с непонятной свирепостью, когда перед «волжанкой» словно из-под земли вырос КамАЗ. Грузовик несся на большой скорости.

«Это конец…» — мелькнуло в голове Глеба, и он в полном ступоре едва не бросил рулевое колесо, потому что уйти от лобового столкновения, как ему показалось, не было никакой возможности. Но тут какая-то неведомая сила заставила его покрепче сжать руль. Совершенно не соображая, что делает, Глеб проделал фантастический трюк: поставил машину на два левых колеса и проехал так метров двадцать.

Наверное, «волжанка» избежала бы столкновения с КамАЗом, но на мысли у водителя грузовика было кое-что другое. Поравнявшись с «Волгой», он резко переложил руль и столкнул машину Глеба под откос.

Дальнейшие мелькания Тихомиров-младший не запомнил. Машина катилась как колобок, и Глеб, пристегнутый к сиденью ремнями безопасности, болтался в ней будто яичный желток в миксере. В конечном итоге (так ему показалось) его совсем размазало по стенкам, и он на какое-то мгновение отключился.

А когда очнулся, то с удивлением констатировал, что «волга», вопреки его опасениям, целехонька (по крайней мере, внутри салона) и стоит на всех четырех колесах. Правда, находилась она не на дороге, а в самом низу откоса, на вспаханной полосе шириной метра четыре, которая отделяла лесонасаждение от шоссе.

Аварию заметили. На дороге остановился джип, из которого вышли два крепких парня. Они уже хотели спуститься вниз, но неожиданно их позвали, и парни быстро возвратились. Взревев мотором, джип резво сорвался с места и вскоре превратился на горизонте в черную точку.

Место джипа занял темно-серый «фольксваген». Глеб с удивлением отметил, что в нем ехали монахи. Один из них подошел к Тихомирову-младшему и с участием спросил:

— Что с вами? Вы целы?

— Как будто…

Кряхтя, словно столетний старец, и болезненно морщась, Глеб выбрался из салона и распрямился. В спине что-то хрустнуло, и боль мгновенно ушла. Он посмотрел на «волжанку» и покачал головой — это же надо так… Наибольший урон понесла крыша салона, которая немного примялась, да краска на дверях была поцарапана. «Танк, а не машина!» — восхищенно подумал Глеб.

— Может, вас отвезти в больницу? — допытывался монах.

Глеб подвигал руками и ногами, несколько раз присел и наконец ответил:

— Спасибо, не надо. Кажись, я в норме.

— А как машина?

— Момент…

Глеб сел за руль и включил движок. Он недовольно чихнул несколько раз, а затем заработал мощно и ровно.

— Доеду, — сказал повеселевший Глеб. — Благодарю за участие.

— Храни вас Господь, — коротко молвил монах и начал подниматься по крутому откосу к «фольксвагену».

Посмотрев ему вслед, Глеб невольно подивился той спортивной легкости и непринужденности, с которой монах преодолевал препятствие. Он буквально взлетел наверх.

«Такое впечатление, что этот монах несет свой крест не в православном монастыре, где приходится постоянно соблюдать посты, а в Шаолине[48], — подумал Глеб. — Хорошо кормлен и здоров как бык. И похоже, отлично натренирован. Наверное, состоит в охране какого-нибудь церковного владыки».

Чтобы выбраться на шоссе, Глебу пришлось проехать около километра по пахоте. Занятие было не из приятных, к тому же несколько раз глох мотор — наверное, из вредности, — но затем все невзгоды Тихомирова-младшего были компенсированы приятной прохладой, которую принесли дождевые тучи. Глеб не старался посильнее нажимать на акселератор, ехал медленно и полной грудью вдыхал свежий предгрозовой воздух.

Он ехал и мысленно благодарил своего ангела-хранителя. Его хотели убить, имитировав дорожное происшествие. Это факт. И потом этот джип… Глебу показалось, что в глубине салона мелькнуло бледное лицо господина Боже.

Возможно, он ошибался. Но с такими физиономиями, как у тех двух парней из джипа, идут не с намерением помочь участнику ДТП, а чтобы добить его. В этом Глеб почему-то был совершенно уверен.

Молния раскроила темно-синее небесное полотнище на две половины, раздались раскаты грома, и полил сильный дождь. Глеб нервно закурил и мысленно подбодрил себя хорошо запоминающимся стихотворным лозунгом, который он услышал сегодня на Майдане от «оранжевых»: «Нас тэпэр багато, нас нэ подолаты!»

К сожалению, у него, в отличие от украинских «революционеров» всех мастей, не было команды, и Глебу ничего не оставалось, как надеяться на Госпожу Удачу.

Тиха и темна Китаевская пустынь в ночное время. Схлынули толпы паломников, поразбрелись кто куда, ушли, как днепровская вода в песок, уснули монахи после трудов праведных, и только в маленькой келье, обустроенной у входа в пещеры, трепещет огонек одинокой свечи. Там молится схимник Тит. Все желающие посетить Китаевские пещеры должны были получить его благословение и проходили вглубь через внутреннюю дверь кельи.

Сегодня Тит чувствует какое-то волнение. По мере приближения полуночи оно лишь усиливается, несмотря на истовые молитвы старца.

Жизнь схимника полна лишений и тягот, но он не ропщет. Тит не боится ни воров, ни злоумышленников, время от времени забредающих к нему на огонек; несколько раз его даже избивали до крови. Страх для монаха-схимника — чувство иррациональное, которое пасует перед верой.

Но что-то мешает ему полностью сосредоточиться и погрузиться в состояние транса, когда он произносит слова молитв. Тит чувствует какое-то отторжение, отстранение его молитвенных посылов от невидимых взору энергетических каналов, уходящих в небеса, и его вдохновенный запал постепенно угасает.