Богини: тайны женской божественной сущности - Джозеф Кэмпбелл

Итак, первым этапом инициации было пройти между двумя богинями – богиней нашей жизни и богиней нашей смерти. Как и в культуре Микен, они представляют собой пару – мать и дочь.

Между ними проходит тот, кто переживает инициацию, и его усаживают на скамью, покрытую шкурой барана. Баран – это символическое животное, он воплощает солнечный свет. Иными словами, человек, идущий по этому пути, должен был пережить поразительное озарение. Мистагог, или проводник, льет зелье в огонь. За проводником стоит Дионис, а за ним – Геката, которая символизирует силу ночи и бездну.

На урне Лователли (рис. 117) подробно изображено точно такое же событие, но там присутствуют и несколько новых элементов. Как указывает Карл Кереньи, здесь человек, проходящий инициацию, сам предстает в роли Геракла:

Страж у входа слева – женщина. Справа от нее изображена небольшая чаша, наследие древних времен, которая присутствует не только на греческих барельефах, но и на ассирийских тоже. В этой чаше – эликсир бессмертия, амброзия.

Рис. 117. Очищение Геракла (каменный барельеф, Италия времен античного Рима, I в. до н. э.)

На корзинке восседает Деметра, а справа от нее – Персефона, кормящая змею. Мы видим, что проходящий инициацию человек, все еще под покрывалом, должен получить какое-то откровение из ликнона – корзины, которая используется при посеве, когда зерна отсеиваются от шелухи. В этом и заключается суть инициации. Мы в нашей жизни отделяем шелуху от семян, чтобы постичь в откровении самое главное.

В корзинке для посева зерна (рис. 118) лежат фрукты и фаллический символ, и потому мы догадываемся, что она как-то связана с рождением, оплодотворением и новой жизнью. Скоро с посвященного снимут покров. Справа от него стоит вакханка, девушка, танцующая с тамбурином, на котором изображен козел – символ не только солнечной энергии, но и сексуальной.

На рис. 119 вы видите изображения откровения, переживаемого во время мистерий. Этот новорожденный ребенок воплощает мотив смерти и воскрешения Спасителя, а откровение в корзинке теперь представлено младенцем, возродившимся юным Дионисом. Две его ипостаси – маленький мальчик и старик – оба держат факелы, воплощая разные аспекты силы Аида и его энергии бездны. И есть еще одно откровение, когда распахнется занавес. Мальчик слева держит в руке факел, и можно догадаться, что там, где проводили ритуал, было темно. Должно быть, это было незабываемо.

Рис. 118. Посвященному вскоре покажут содержимое корзины (каменный барельеф, местонахождение неизвестно, дата неизвестна)

Рис. 119. Богоявление (каменный барельеф, саркофаг, Италия эпохи античного Рима, дата неизвестна)

Этот путь приводил проходивших волнующий ритуал к откровению – Богоявлению, как это сейчас бы назвали, когда они встречали божественного ребенка. Сократ в одной из своих бесед, записанных Платоном, объявил, что пережил инициацию в Элевсине и что это было одним из самых волнующих переживаний за всю его сознательную жизнь.

Как замечает Джейн Харрисон, рождение священного ребенка было центральной частью этого ритуала:

На вазе с рис. 120 изображены персонажи, которые ассоциируются с музыкальными сценками во время элевсинских мистерий. Внизу, в центре, мы видим Богиню-Землю с рогом изобилия, которая символизирует землю, хранящую в себе запас зерен. Из этого рога изобилия выходит маленький мальчик, юный Дионис. Ребенок символизирует родившийся плод и духовное рождение от непорочного зачатия. Непорочное зачатие не связано с биологией – речь идет о зарождении духовности в человеке. Если же трактовать это понятие дословно, как нечто связанное с биологией или как историческое событие, то весь его смысл теряется.

Рис. 120. Рождение божественного ребенка в Элевсине (краснофигурная ваза, античная Греция, V в. до н. э.)

Ребенок тянется к Афине, богине-покровительнице города Афины. Элевсин отправляет жителям Земли послание, и жители города Афины принимают его. Над ними парит в странной двухколесной повозке Триптолем (Τριπτόλεμος), юноша, которому Афина и Деметра передают зерно, чтобы он поделился им со всеми. Итак, эта история ассоциируется с двумя символами плодородия: пищей физической, которой мы питаемся, и пищей духовной, а Богиня дарит нам и эту пшеницу, которую мы едим, и духовную радость.

Другим важнейшим мифом в элевсинских мистериях был миф о похищении Персефоны.[140]

В легенде говорится, что она собирала цветы на лугу и ее увидел бог подземного мира Аид, или Плутос (так его называют во время ритуалов, в литературе он известен под именем Аид). Тут земля разверзлась, Аид вышел из преисподней и забрал с собой Персефону, а потом еще и целое стадо свиней обрушилось в яму вслед за ними.

И вот, подобно Исиде, отправившейся на поиски мертвого Осириса, Деметра стала искать Персефону. Мать идет по следам похищенной дочери, но видит, что ее следы затоптаны копытами свиней.

На примере из книги Харрисона (рис. 121) показано жертвоприношение свиньи Персефоне. Факелы справа принадлежат Персефоне, царице подземного мира. Вот в чем вопрос – а была ли сама Персефона Богиней, принимавшей облик свиньи? Помните изображение Богини со свиным пятачком, созданное 5000 лет назад до н. э., с лабиринтом подземного мира на теле (см. рис. 22)? Сэр Джеймс Фрезер в своей книге «Золотая ветвь» утверждает, что Деметра и Персефона изначально были богинями – покровительницами свиней, а написал он об этом за семьдесят лет до того, как было обнаружено то самое изображение Богини в облике свиньи!