Приговоренные - Андрей Троицкий

Девяткин подумал, что от Лихно его отделяет метров сто с небольшим. Цель неподвижна – это хорошо, с длинноствольного «браунинга» на таком расстоянии трудно промахнуться. Он дернул щеколду окна, потянул на себя ручку, но рама не поддалась. Возможно, створка приколочена гвоздями к оконному блоку или старая краска, набухнув от влаги, закупорила окно намертво.

Девяткин бросился в ближнюю комнату, не зажигая света, отдернул тяжелую штору и посмотрел вниз. Лихно по-прежнему стоял возле машины. Он поставил чемоданчик на землю и переминался с ноги на ногу. Вот он повернулся лицом к крыльцу. Девяткин в считаные секунды разобрался с оконным замком и потянул ручку на себя. Рама открылась, в лицо ударил сырой холодный ветер. Он поднял пистолет, сжал рукоятку обеими руками, уперся локтями в подоконник и поймал на мушку цель. У этих пистолетов сильная отдача, при выстреле ствол дергается вверх. Надо взять прицел чуть ниже головы. В эту секунду Лихно, стоявший вполоборота к Девяткину, повернулся к нему спиной, словно дарил стрелку верный шанс пустить горячий кусочек свинца прямо под сердце. Девяткин задержал дыхание и стал медленно нажимать на спусковой крючок.

Над крыльцом вдруг погасла лампочка. Из дома вышли трое. Лихно шагнул в сторону, уходя с линии огня. Оставалось верные две-три секунды, чтобы снова прицелиться и выстрелить. Но Девяткин перевел взгляд с Лихно на людей, спускавшихся с крыльца. Первой шла женщина, державшая за руку ребенка, худощавого мальчика лет семи. За ней следовал мужчина, видимо, водитель. Девяткин подумал, что пуля запросто может срикошетить, ранить или уложить насмерть ребенка. Эта мысль застряла в голове, как заноза под кожей.

Он постарался прицелиться выше, точно в голову Лихно. Если попасть в цель, рикошет вряд ли возможен. На долю секунды голова Лихно пропала из виду, это он нагнулся, чтобы взять в руки чемоданчик… Звук пистолетного выстрела оказался таким громким, будто саданули из ружья. Левая фара автомобиля разлетелась на осколки.

– В машину! – крикнул Лихно. – Скорее!

Пропуская женщину с ребенком, он пригнулся. Вторая пуля просвистела в паре сантиметров над головой, едва не сбив кепку. Третья прошла ниже, задев ногу охранника, уже садившегося в кресло водителя. Видно, ранение оказалось пустяковым. Машина рванула с места, свернула направо, и ее контур последний раз мелькнул в просветах между деревьями и пропал. Девяткин со злости плюнул на пол.

Немного успокоившись, он подумал, что ничего еще не потеряно. Надо быстрее найти телефон, позвонить дежурному на Петровку. Ребята успеют взять под контроль все аэропорты и вокзалы. Лихно говорил, что летит по паспорту болгарского дипломата. Это облегчит поиски.

Девяткин нашарил на стене выключатель, и под потолком вспыхнула лампочка на коротком шнуре. Комната оказалась совершенно пустой, только в дальнем углу стояла бельевая тумбочка, покрытая слоем пыли. Майор выскочил в коридор. Соседняя дверь была заперта. Он ударил по ней ногой, навалился плечом, хлипкий замок рассыпался на части. В комнате не оказалось даже телефонной розетки, лишь остов железной кровати и разбитый деревянный ящик.

На обследование соседних комнат ушло немного времени, но результат оказался тем же. В дальней спальне Девяткин нашел телефонную розетку. Рукояткой пистолета разбил пластмассовую панель, осмотрел спрятанные под ней клеммы кабеля. Все в рабочем состоянии, сеть под напряжением. Где-то в доме должен быть аппарат.

Через полчаса он закончил осмотр особняка и признался себе, что попусту потерял уйму драгоценного времени. Телефонного аппарата не было нигде: ни в подвале, ни в комнатах первого этажа.

Еще минут десять Девяткин обыскивал мезонин, откуда вышел Лихно со свитой. Дом оказался довольно большим: пять комнат наверху и спортивный зал в подвале. Но здесь не было даже телефонных розеток. Он снова выскочил во двор, постоял на крыльце, оценивая ситуацию. Солнце взошло, но его свет прятали низкие тучи, плывущие с севера. Моросил мелкий дождик. За металлическими прутьями забора виднелся соседний дом: ставни плотно закрыты, на входной двери тяжелый замок. Похоже, что здесь не живут с прошлого лета. Других домов не видно, к забору подступает лес. Перепрыгивая через лужи, Девяткин побежал по единственной дороге в ту же сторону, куда ушла машина.

– Надо было раньше, – шептал он себе под нос. – Черт… Надо было раньше…

Через четверть часа Девяткин остановился на перекрестке двух узких дорог и, выбрав по интуиции направление, побежал дальше. Двигаться стало труднее, пиджак, промокший насквозь, заметно потяжелел. Рубаха прилипала к спине и груди, не давая свободно дышать. Добежав до другого перекрестка, он вышел на середину дороги и, расставив в стороны руки, остановил первую попавшуюся машину. За рулем сидел старик в лохматой зимней шапке, на носу очки с толстыми стеклами.

– Быстрее, отец, поехали! – прокричал Девяткин, упав на переднее сиденье видавших виды «Жигулей». – Телефона мобильного нет?

– Чего ты там шепчешь? – спросил старик. – У меня батарейка в слуховом аппарате совсем того… Громче говори.

– Быстрее езжай! – прокричал он во всю глотку Девяткин. – Ты чего едва плетешься? За смертью, что ли, едем?

На этот раз старик услышал и прокричал в ответ:

– Машина старая, она не хочет быстрее.

Через некоторое время «Жигули» остановились на окраине поселка, где на фасаде трехэтажного кирпичного дома Девяткин увидел вывеску «Почта». Оператор, всю ночь скучавшая в одиночестве, заметив пистолет под ремнем незнакомца, онемела от испуга. Он раскрыл полицейское удостоверение.

– Уголовный розыск! Быстро соединяй с Москвой!

После долгих бестолковых переговоров выяснилось, что болгарские дипломаты сегодняшним утром Москву не покидали. Состоялись вылеты шести рейсов из Шереметьево и Домодедово. Чтобы навести более подробную информацию, потребуется время. А пока за Девяткиным выслали служебную машину. Другая машина с оперативниками и криминалистами вскоре отправится в дом Лихно.

– А мы вас, Юрий Иванович, грешным делом похоронили, – сказал в трубку старший лейтенант Лебедев. – Думали, кранты… Перевернули вверх дном тот японский кабак, где вы встречались с Лихно.

– Значит, долго жить буду, – ответил Девяткин. – Примета такая. – Положив трубку, он посмотрел: – Есть что-нибудь теплое переодеться?

– Поищу. А пока… Вон через дорогу магазин. Можно взять водки, а то насмерть простудитесь.

– У меня денег – ни копейки, – покачал головой Девяткин.

– А я вас угощу, – отозвалась женщина.

Почта закрылась на внеурочный перерыв. А через полтора часа, когда старший лейтенант Лебедев вошел в помещение, его начальник спал, развалившись на голой деревянной лавке. Сердобольная женщина накрыла его своим пальто. Под лавкой стояла полупустая бутылка водки.

Дом, который выбрал Сотник, стоял на самом высоком месте в отдалении от других домов. Это была обычная лачуга из двух комнат, построенная из необожженного кирпича. Два окна выходили на улицу. Из них просматривалась пыльная грунтовая дорога, поднимавшаяся сюда от центральной части поселка. Из заднего окна виден голый двор, уже залитый солнечными лучами. В потолке зияет огромная дыра, будто в крышу попало пушечное ядро или небольшой метеорит. Из мебели чудом сохранились скамейка и шаткий самодельный стол. В дальнем углу печка, сделанная из ржавой бочки, и два сломанных ящика. Сразу за домом дорога обрывалась, начинался овраг, а за ним – заросли кустарника.