Миры Стругацких. Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар - Игорь Минаков

— Сколько заболевших? — спросила Марта.

— Один, — ответила Хосико, — пока один.

— Но кто? Ко мне ни с чем серьезнее простуды никогда не обращались!

— По определенным причинам я не хотел бы называть его имя, — сказал Мбога. — Но он не турист, а сотрудник Базы. Вернее, был им. Некоторое время тому назад. Сошлюсь в своем нежелании отвечать на тайну личности… Тайна личности.

— Что теперь будет с нами? — И это был вопрос вопросов, ответ на который не знал даже доктор Мбога. Да разве бывают ответы на подобные вопросы?!

Леонид Андреевич вздохнул и поднялся с пола. Неразрешимые вопросы были его специализацией на этой встрече. Да и не только на этой.

— Плохой вопрос, — честно признался он этим людям, смотрящим на него… по-разному. Кто смотрел с надеждой, кто с доверием, кто скептично, кто зло, кто разочарованно. Горбовский внезапно понял, что они смотрят на него, как дети, попавшие против своей воли в страшную беду, испуганные, потрясенные, но все еще сохраняющие толику веры во всемогущество взрослых. Именно их он хотел оберечь, предупредить, предостеречь. От чего? От того, чтобы не ходили в лес без взрослых? — У меня нет на него ответа. Даже дети не должны его задавать. Спросить нужно по-другому: что нам теперь всем делать? Я плохой оратор и совсем никудышный проповедник. Может быть, сюда надо было прислать проповедника или психолога, но сюда прилетели доктор Мбога и доктор Фуками, наверное, самые лучшие специалисты по той проблеме, которая встала перед нами. Давайте не будем торопиться, главное — не торопиться. Будем ждать и… работать. У каждого из нас по-своему замечательная работа, у многих из нас здесь есть друзья или близкие. Что еще можно предложить для счастья? Внешние обстоятельства сложились пока не в нашу пользу, но нужно потерпеть. Не стоит совершать необдуманных и необратимых поступков, за которые потом будет очень стыдно. Я верю, что все обернется не самым худшим образом.

В зале поднялась маленькая худенькая женщина.

— Все это звучит прекрасно, Леонид Андреевич, — печально сказала она, — но кроме нас, взрослых, здесь оказались дети. Многие родители волнуются в основном за них. Сейчас нам очень необходимы психологи, так как учительский состав не справляется — обстановка нервирует, родители нервируют. Я понимаю, что эвакуация с Пандоры пока невозможна, но и оставаться на Базе сейчас не имеет смысла. Я бы предложила, если это возможно, переместить всех желающих на Алмазный пляж. Там море, санаториумы. Получилось бы что-то вроде каникул.

— Я думаю, что это легко устроить, — согласился Горбовский. — Поль? Мбога?

— Возражений нет, — покачал головой Мбога. — Нас это устроило бы наилучшим образом.

— Я свяжусь с Алмазным пляжем, — сказал Поль. — После собрания прошу тогда тебя, Лиза, тебя, Вадим, и… где Робинзон?… ага, и тебя, Джек, подойти ко мне, и мы все обговорим окончательно.

Хосико подошла к Горбовскому. Собрание как таковое закончилось. Люди разбились на небольшие группки, обсуждая сказанное и предстоящий переезд. Истеричных или просто нервных ноток в разговорах не проскальзывало, и Леонид Андреевич мог быть доволен — невнятность угрозы отступила перед актуальностью предстоящих технических и организационных задач. Первое правило кризисной ситуации — займи людей.

— Вы хорошо сказали, Леонид Андреевич, мне понравилась ваша речь.

— Может быть, стоило выступить и вам, Хосико-сан?

— Нет, — улыбнулась Хосико, — здесь должны были действовать мужчины. Это Пандора, а не Земля, и разделение по половому признаку тут еще имеет смысл.

— Да?

— Да, Леонид Андреевич, закон фронтира: у мужчин мужская работа, дело женщин — предупреждать об опасности и прятаться с детьми за их спинами.

— Вы преувеличиваете, Хосико-сан, вы преувеличиваете, — сказал польщенный Горбовский. Ему внезапно захотелось прочитать сочинение Поля о знаменитом звездолетчике. Может быть, он не знает чего-то существенного о собственной персоне?

Вечером к побережью улетели первые дирижабли и вертолеты. На них отправили детей вместе с учителями, а возглавил колонну Джек Робинзон. Длинная цепочка грузовых и исследовательских дирижаблей в окружении вертолетов являла собой зрелище феерическое, и многие на Базе вышли посмотреть, как к горизонту тянутся серые туши, смахивающие на уверенных в себе и всем довольных тахоргов, не обращающих особого внимания на вертких и назойливых мух. На Алмазном пляже персонал санаториумов, изнывающий от отсутствия туристов, готовился к приему населения Базы и по каждому пустяковому вопросу связывался с Полем. Каналы планетарной связи оказались переполненными; наконец Поль, разозлившись, строгим голосом приказал «прекратить» и перестал таскать с собой телефон. Не в последнюю очередь из-за этого на Базу вернулась долгожданная тишина. Поль сновал по территории, проверяя подготовку к эвакуации и с удивлением отмечая, что все его штатные и нештатные проверки в конце концов оказались весьма полезными — люди работали слаженно и спокойно. Учебные радиологические тревоги и землетрясения, сотрясавшие Базу преимущественно в фантазиях П. Гнедых, были гораздо более трудным испытанием.

Вконец изможденный Поль упал на порог гостиницы, где уже сидел Леонид Андреевич, жевал травинку и с интересом наблюдал за уплывающими машинами, пытаясь догадаться, какой из них управляет Шестопал.

— Тяжелая работа, — согласился с невысказанным мнением Поля Леонид Андреевич. — Но вы справляетесь на «отлично». Даже на пять с плюсом.

— Шутите, — простонал Поль, вытягивая ноги и потирая колени.

— Ни в коей мере. Для меня было удовольствием наблюдать за вами, Поль. В конце концов испорченные внезапными учебными тревогами ночи окупились целиком и полностью. А мы еще ругаем инструкции!

— Я не ругаю инструкции, — возразил Поль. — Я их исполняю. А где глубокоуважаемый доктор Мбога?

— Глубокоуважаемый доктор Мбога готовится к разворачиванию генодетектора. Он пленил много рабов, и теперь они без устали поклоняются механозародышам.

— Атос занимался механозародышами, — печально сказал Поль. — Он испытывал их на Земле. Правда, ему не повезло, они наткнулись на старые склады с оружием… Атосу почему-то часто не везло… Словно что-то не складывалось, не соединялось. Работало, но часто ломалось.

— Помните, Поль, вы как-то сказали: «Жаль, что Атос вам не понравился»? — внезапно спросил Леонид Андреевич.

— Да, помню. Но тут нет ничего страшного — вовсе не обязательно, чтобы мои друзья всем нравились… То есть, я хочу сказать… — смутился Поль.

— Нет, нет, вы все правильно говорите. Все мы люди, и все мы разные. Но вы были неправы в том, что он мне не понравился. Штурм Владиславы, штурм унд дранг. Мне понравился Атос, он был молод и яростен, мне не понравился я сам. Видите ли, Поль, пожалуй, именно там, стоя по пояс в бурлящей нефти на Владиславе, я спросил себя: неужели это самое важное и интересное в моей жизни? Может быть, кто-то во мне или вне меня, как Сидоров, постоянно берет управление на себя и совершает очередной штурм унд дранг на очередную Владиславу, хотя больше всего мне хочется… Хочется. Вот вопрос: а что мне хочется?