Спецкоманда №97 - Михаил Нестеров

В бараке душно. Отяжелевший от мха шифер раскалился за день добела, до зеленоватого огня меди; казалось, вот-вот займутся черные, потрескавшиеся от времени стропила и подрешетник. Пик жары пришелся на шесть часов, когда мысли Колчина постепенно, но верно также достигли вершины: новая сплоченная, идеально подготовленная группа; а в груди зародился страх. В то время не хватало глотка свежего воздуха, ушата холодной воды... Все не так, хотелось крикнуть себе, это жара вызвала галлюцинации, заставила литься мысли по расплавленным извилинам, как по желобам. Но тот же страх не позволил встать и выйти из барака, превратившегося в мартеновский цех. В гудящей от напряжения голове какофонический хаос, рождение жуткой симфонии имени Листа... прокатного цеха. Нечто подобное Олегу пришлось пережить в 97-м. Тогда он, провожая борт с «учебным» «двухсотым» грузом, стоял под холодным дождем, который наводнил грустными фортепианными звуками окрестности. И если в то время печальный мотив впитывался в кожу, проникал в душу молодого лейтенанта, вызывая в груди странное ощущение близости Рождества, то сейчас охаживал тяжеленным молотом как на судилище.

Вряд ли Олег перегрузил себя подозрениями, и не они сейчас позволяли замечать то, что еще вчера показалось бы противоестественным. А «вчера» экипаж Клима — в полном составе — был ярким и слаженным, работал без пробуксовок, сиял, как новенькая немецкая машина, лаком. Но отчего? Почему раньше в голову не приходило, что самым ярким в экипаже, как главная звезда в созвездии, был именно Бережной, за которым и маскировалась вся диверсионная команда? рубаха-парень, открытый в общении. Он говорил за всех, когда это было нужно и не нужно. А Роман Трегубов словно специально получил травму, сорвавшись с тросовой горки, чтобы его место занял Земля. Без Бережного команда Клима смотрелась бы иначе и, кто знает, навела бы руководство, да и остальных курсантов на определенные мысли. Короче, тренер угадал с заменой.

Вот и ответ. Он пришел — но не поздно ли? Хотя бы для Олега? Чье «сияние» отвлечет на себя мрачный и обеспокоенный взгляд капитана, который наверняка не ускользнет от внимания старшего сержанта Климова?

Два человека. Бережной и Колчин. Один улыбчивый, другой мрачный. Люди с улыбкой чаще всего вызывают недоверие, мрачные — нет, зачастую ясно, что от них ждать.

Вот сейчас бойцов «семерки» никто не ширмует. На них словно обрушилось одиночество, придавила тоска, пригвоздила к месту безнадега. «Мрачные люди» — но что от них ждать, не ясно. Кто они? Кто руководит ими? Какую школу они прошли? По своей ли воле они здесь? Нет, это вряд ли; хотя и воля не сломана. Отчасти — сломлена. Они — бойцы спецподразделения. Настоящие профессионалы. Без любви к профессии настоящими профессионалами не становятся. Значит, было в них и стремление, и пристрастие. И уже позже произошел надлом. Но знания и навыки остались. Это как выплюнуть душу и стать зомби. И все же они люди: одинокие, тоскующие, с безнадежными, отстраненными взглядами.

Главное, есть что лечить и на что воздействовать.

Но Олег не мог сказать себе: вот твой шанс, засучивай рукава — и за дело. Пожалуй, он не справится. Кто-то хорошо поработал над ними, у кого-то материала для работы было несравнимо больше.

И все же шанс был. Он базировался на том, чего не знали, не могли знать бойцы Клима, то, что от них скрывали.

«Клим, тебя подставляют. Тебя и твою команду уберут так же, как убрали другую группу в 97-м».

«Ты — психолог, твои выкладки давно известны, нас на этом не проведешь».

«Клим, я не спрашиваю, кто отдает вам приказы, мне важно знать, что вам приказали».

«Приказали убрать тебя».

И они выполнят задание.

Выполнят...

Вот, наверное, ответ на последний вопрос: они прошли «обычную» чеченскую школу, но стали лучшим экипажем лишь потому, что выполняли задание. Перед ними была поставлена конкретная боевая задача, не выполнить которую они не имели права.

* * *

Дагестан, Пионерский

Еще будучи в Москве, полковник Артемов дал команду «пробить» всех в центре, включая курсантов. Но за оперативными мероприятиями как-то подзабыл об этом, посчитав данный вопрос не первостепенным. Непосредственно перед встречей с Паршиным Михаил Васильевич отключил спутниковую трубку, однако во время беседы чувствовал, что кто-то пытается дозвониться. Надрывно кашлянув несколько раз, он извинился перед некурящим генералом и вышел из кабинета начальника курса. И уже во дворике, прикурив сигарету, привел трубку в рабочее состояние. Первым делом позвонил в Каспийск. Остапенко доложил, что Тульчинский прибыл на место, слоняется от обелиска по девятиэтажки и обратно. Спросил, что делать. «Ничего, — ответил Артемов. — Наблюдай, фиксируй. Его судьба уже не в наших руках». Причем давно, подумал он про себя, давая отбой. И тут же принял звонок...

Полковник не надеялся получить столь обширную информацию из штаб-квартиры ГРУ, однако справедливо подметил, что ее пространность все же носила сокращенный вариант: всего лишь на шесть человек. И ответ этот шокировал полковника. Готовя эту операцию, он запустил логический маховик в обратную сторону. И он, набирая обороты, высвечивал события на манер стробоскопа: позади главных фигурантов мелькали отдельные, словно замершие фигуры, и их мельтешение выглядело пустым. Логика сыграла против логики, плюс на минус дал нулевой результат. Была ли в этом вина полковника Артемова? Нет, не было. Против него, разведчика, выступал контрразведчик. И на определенном этапе переиграл его. Ах, если бы все запустить в одном направлении, в обратную сторону, то, возможно, стали бы видны корни, сосущие живой материал из далекого прошлого. Помощник полковника Артемова, находящийся в Москве, словно наговаривал на магнитофон, а не докладывал по телефону.

— Старшему сержанту Климову вменялось — цитата: «превышение должностных полномочий, умышленное убийство по предварительному сговору». Конец цитаты. Некий Аслан Вахабов возвращался из Урус-Мартана домой в Ачхой-Мартан. Вместе с ним ехала жена и две дочери. Перед спецназовцами, находившимися на пути следования машины Вахабова, стояла задача проверять весь автотранспорт. В ориентировке было сказано, что — снова выдержка: «по этой дороге подвидом мирных жителей могли передвигаться боевики». Ты слушаешь, Михаил?

— Да, да, продолжай.

— Ага. Изредка давай о себе знать — связь по спутнику не для длительных докладов. Как следовало из материалов дела, Василий Серегин с опозданием доложил командиру группы Климову о том, что машина приблизилась к месту засады, и Вахабов не сумел вовремя отреагировать на приказ военных остановиться. По машине был открыт огонь — на поражение. Вахабов и его жена были убиты сразу, две девушки получили легкие ранения.

— Дальше, — дал знать о себе Артемов.

— Командир группы спецназа не мог доложить даже о задержании подозрительных чеченцев. На всякий случай бойцы обыскали машину, оружия в ней не оказалось.

— Это понятно. Продолжай. Ты хорошо подготовился, — съязвил Михаил Васильевич.