Близнецы. Завещание сына - Андрей Анисимов

– Это даже проще, – кивнула Ира и включила скоростной чайник. – У вас ко мне дело?

– Так и чешется язык соврать, что пришел познакомиться с красивой леди, но, к сожалению, вы правы. Мне нужна ваша помощь.

– Чем может помочь бравому офицеру одинокая мать? – улыбнулась Ирочка, выразительно стрельнув глазами в гостя. Первая поклевка, отметил Ерожин.

– Даже не знаю, как начать. Давайте сперва попьем чаю, а потом поговорим. При виде красавицы у меня мысли разбежались. Я не могу понять, как такая женщина осталась одна с Кабосиком? Он что, идиот?

– Это я идиотка. Он нормальный. Влюбилась в своего преподавателя. Он женат. А ребенка я решила оставить. Отец и не знает о существовании мальчика. Видите, вполне банальная история.

– Вся жизнь, состоит из банальных историй. Но вы надолго одна не останетесь. Это я вам говорю, а у меня на женщин глаз верный.

Ира смущенно поправила халатик и налила гостю чаю.

– Вы настоящий мужчина. Я и не знала, что милиционеры бывают галантными.

– Случается. Трудно одной?

– Да нет. Папа с мамой помогают. Отец деньгами, а мама два раза в неделю по выходным берет Кабосика на себя. Они меня увозят с ребенком. Я в родительском доме, как в санатории.

– Ну это два дня, а остальные? Допустим, я бы пригласил вас погулять? Вы же не можете бросить сына.

– У меня балкон. Я ребенка на несколько часов выставляю и, когда Маша дома, могу выйти.

– Маша – это кто? – Петр Григорьевич постарался выразить полное равнодушие, но глаза у него загорелись.

– У нас с Машей балконы смежные. Она за мальчиком присматривает. Даже покормит. Я ей тут питание оставляю.

– Маша – ваша соседка? – наивно переспросил гость.

– Я же сказала, по балкону. Подъезды у нас, к сожалению, разные. Но Маша, чтобы не ходить по лестницам, перешагивает заборчик. Это не трудно. А балконную дверь ни она, ни я не запираем.

– Нетрудно, если ваша соседка молодая, – согласился Ерожин.

– Маша моя ровесница. У нас и судьбы похожи, она тоже с женатиком связалась. Он, правда, иностранец, но какая разница… – Хозяйка вздохнула и подлила Ерожину чаю. – Что мы все обо мне. У вас дело, так не теряйте на меня время.

– Да, Ирочка, придется открыть вам тайну. Но вы должны дать мне слово, что больше никто о нашем разговоре не узнает.

– Ой, что-нибудь страшное? – Глаза Сосновской выразили плохо скрываемый восторг.

«А ты любишь тайны, девочка», – подумал Ерожин и решился на импровизацию. – Дело как раз в вашей соседке.

– В Маше?

– Нет, в ее приятеле американце. – Ерожин перешел на шепот: – Мы подозреваем, что он агент ЦРУ.

– Не может быть. Он же конгрессмен, – также шепотом возразила Ира.

– Разведчики часто совмещают публичную службу со своим основным делом. Вы слышали о прикрытии, легенде? Это в разведке нормальная вещь.

– Слышала. – Ира смотрела на Ерожина во все глаза. Она любила читать детективы, но никогда и не мечтала стать их героиней.

– Вот и хорошо, что слышали. Мы не можем его задержать и проверить именно потому, что он конгрессмен. И я решил обратиться к вам с просьбой.

– Что я должна сделать? – еле слышно выдохнула Сосновская.

– Вы делать ничего не должны. Пустите меня забраться в квартиру Маши через ваш балкон. Можете меня сопровождать, так надежнее. Мы вдвоем посмотрим, не оставил ли американец улик. Одна голова хорошо, а две лучше. Он ведь приехал к Маше с вещами?

– Да, с чемоданом. А вдруг они придут?

– Нас предупредят сотрудники. За американцем установлена слежка. Сейчас они ужинают в загородном ресторане.

– Ой, а это не опасно?

– Это не опасно, это незаконно. Но другого пути уличить шпиона у нас нет.

– Я согласна.

– Тогда вперед. – Ерожин достал телефон и связался с Волковым: – Майор, наши голубки воркуют?

– Конгрессмен под градусом. Сенаторша не пьет, очень напряжена и, кажется, собралась куда-то звонить.

– Как только они выйдут из ресторана, дайте мне знать. – Подполковник не успел убрать мобильник, как в квартире Сосновской раздался звонок. Ира извинилась и вскочила к телефону.

– Если это Маша, обо мне ни слова. – Ерожин придержал Сосновскую за локоть. – Поняла?

Ира кивнула. Звонила действительно ее соседка. Сосновская Ерожина не выдала.

– Что она хотела?

– Я не поняла. Сказала, что просто так позвонила. Спрашивала, все ли в порядке.

– Молодец, Ирочка. У тебя есть резиновые перчатки?

– Есть.

– Выдай мне на прокат.

– Это чтобы не оставлять отпечатков? – догадалась Сосновская.

– Умница, – похвалил Ерожин и, распечатав комплект, старательно натянул резину на обе руки.

– Мне тоже надеть?

– Не надо. Во-первых, ты ничего трогать не будешь, а во-вторых, ты ведь бывала в ее квартире?

– Да, часто.

– Значит, твои «пальчики» легко объяснить… Пошли?

– Пошли, только тихо. Чтобы Кабосик не проснулся.

Ребенок спал в комнате, еле слышно причмокивая соской. Ерожин взял Ирину за руку, и они на цыпочках проследовали к балкону. Почти всю его площадь занимала детская коляска. Перебраться к соседке оказалось делом минуты. Ерожин опасался, что Сенаторша свою дверь на этот раз заперла изнутри, но, к его удовольствию, опасения не подтвердились. Квартира Хлебниковой состояла из двух комнат, гостиной и спальни. Ерожин решил начать со спальни.

– Вот его чемодан, – шепнула Ирина, указывая на внушительный кожаный баул, снабженный колесиками.

Чемодан стоял полуоткрытый, из него свешивался галстук. К удивлению Сосновской, подполковник к чемодану американца большого интереса не проявил. Оставил он без внимания и новую шубу с биркой заокеанского магазина. Длинный декоративный мех смотрелся эффектно. Но подполковник понял, что перед ним синтетика, и сделал вывод, что на подарке любимой конгрессмен сэкономил. Шуба валялась на кресле, рядом с чемоданом. Разделась, примерила шубку и прыгнула к Микки в койку, представил себе ход событий Ерожин, еще раз оглядел комнату и, шагнув к постели, заглянул под подушки. Широкая двуспальная кровать из розового дерева осталась не прибранной. На помятом белье без труда читались следы бурной встречи любовников. Ира их тоже отметила и густо покраснела.

– Ты очень красивая, – Шепнул Петр, не отрываясь от дела.

Под подушками он, кроме ночной рубашки и пакета от презервативов, ничего не обнаружил и открыл платяной шкаф. Наряды Сенаторши громоздились на вешалках без всякого порядка. Петр Григорьевич методично пересмотрел вещи, затем взял пуфик, снял ботинки и, встав на него, заглянул на шкаф. Но и там, кроме пыли, не увидел ничего. Покончив со спальней, взял Ирину за руку и повел в ванную. На крючке, возле раковины, весел шикарный стеганый мужской халат.