Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - Зарема Хасановна Ибрагимова

сейчас же поняли опасность, которой грозил им новый образ действий. Они говорили: «…укрепление — это камень брошенный в поле, ветер и дождь снесут его; станица, это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу обхватывает поле». Поселённые на равнинах, окружённые со всех сторон станицами, горцы уже почти не представляли для власти опасности[656].

Народы Терской области — осетины, ингуши, чеченцы, балкарцы и другие постоянно испытывали нехватку земли. Тем не менее, областная администрация находила «свободные земли», которые в течении всего пореформенного периода отводились казачеству, местному и пришлому военно-чиновничьему элементу. Так постепенно в Терской области загоняли вглубь две проблемы — национальную и земельную[657]. Признанный специалист по вопросам Кавказской войны Н.А. Смирнов писал, что в первой половине XIX века «царское правительство по-своему распоряжалось плодородными землями на Кубани и Тереке, твёрдо решив, что они не будут возвращены их законным владельцам…». Стоило горцам хотя бы временно в ходе военных действий покинуть насиженные места, как последние объявлялись свободными и немедленно распределялись. Когда чеченцы в процессе борьбы в июне 1840 года на время оставили свои земли и ушли в горы, царские власти немедленно объявили, что «чеченцы отказались от своей земли». Такая коварная колониальная политика продолжалась и в последующие годы[658]. В 1854 году полковник царской армии Де-Саже писал: «Система войны против кавказской природы и сынов её избрана была верно. Каждый наступательный шаг отрезал горцам безвозвратный кусок их родной земли. Так покорены Малая Чечня и Галашки». Продвигаясь в горы, Ермолов вырубал леса и строил дороги, нарушая тем самым привычную среду обитания непокорных горцев и создавая благоприятные условия для дальнейшей экспансии. Для подрыва чеченской экономической базы во время войны разрушались непокорные аулы и изымались лучшие сельскохозяйственные угодья для передачи их колонистам[659]. Беспрерывные военные действия привели к тому, что в 1856–1857 гг. у чеченцев наступил голод. В результате чего чеченцы стали отпадать от имамата Шамиля целыми наибствами[660]. Наместник Кавказа писал начальнику Левого фланга Кавказской линии: «…государь император приказать изволил покорность Надтеречных чеченцев не принимать иначе, как под условием их разоружения и переселения во внутрь линии…правительство желает использовать бегство Надтеречных чеченцев и взять в казну их земли…на левом берегу Сунжи предположено устроить казачьи станицы»[661].

Потеря равнинных земель была для чеченцев равнозначна национальной катастрофе. Именно поэтому даже в 1844 году, когда имамат Шамиля одерживал военные победы, чеченцы Малой Чечни начали добиваться возвращения на земли вдоль Терека. Известный среди чеченцев кадий Иса неоднократно вступал в переговоры с российскими властями, обещая вывести от Шамиля 4000 семей, если им будет разрешено вернуться на прежние места обитания. Шамилю пришлось принимать меры по пресечению деятельности кадия Исы[662]. Со временем эти настроения среди чеченцев только усилились. В 1852 году князь М.Воронцов сообщал в Петербург, что чеченцы, самый беспокойный и своевольный народ из всех племён кавказских, «…претерпевая беспрестанные от наших войск поражения, будучи стеснёнными, в своих заблуждениях и средствах к существованию отнятием у них в последнее время лучших земель, стали переходить в значительном числе и теперь беспрестанно являются с желанием переселиться под покровительство России». Чтобы максимально ускорить отход чеченцев от Шамиля, с одной стороны, было усилено наступление на их земли, а с другой — разработано особое положение об управлении чеченцами. В частности, предусматривалось: 1) назначить особого начальника чеченского народа, предоставив ему помощников и необходимые средства; 2) создать чеченский народный суд в составе кадия и трёх старшин, избираемых обществом; 3) учредить округа под управлением местных старшин, а в каждом селении иметь сельских старшин, подчинённых окружным старшинам[663].

До конца 50-х годов XIX века царское правительство, связанное движением под руководством Шамиля, признавало вотчинные права местных ханов, князей и дворян и поддерживало существование земельных отношений, обещая впоследствии закрепить их юридически[664].

Российским правительством, в прокламациях Евдокимова (1862 г.), Воронцова (1845 г.) давались торжественные обещания «…сохранить за туземным населением его земельную собственность». Но прокламации эти в основном предназначались «…для известных туземных племён, враждовавших с Россией», т. е.это были попытки примирить эти народы с господством на их территории России; политические шаги, не несшие на себе груз законодательно-экономической ответственности за высказанные обещания[665]. Ещё в 1857 году князь Барятинский в прокламации своей обещал, что земли, занятые чеченцами в момент покорности, останутся в их вечной собственности[666]. В «Прокламации чеченскому народу» было обещано: «…Что права каждого из вас на принадлежащее ему имущество будут неприкосновенны. Земли ваши, которыми вы владеете или которыми наделены начальством, за вами будут утверждены актами и планами в неотъемлемом владении вами». Эту прокламацию чеченцы берегли и хранили как зеницу ока и к ней всегда апеллировали[667].

Однако дальнейшее реформирование показало, что неприкосновенность права частной собственности в Терской области не соблюдалось. Одной из главных причин проведения земельной реформы на Северо — Восточном Кавказе являлось не начало земельной реформы в центральных регионах России, а окончание Кавказской войны и связанное с этим признание всех завоёванных земель казёнными. А такой вид перераспределения собственности на земельные угодья, как реформа, способствовал более безболезненному изъятию земель и их дальнейшему распределению по усмотрению правительства. На Кавказе не было внутренних причин для крестьянской реформы. Она была реализована извне российской администрацией. Ц, ель внедрения капитализма не ставилась, хотя унификация социально-экономического строя этому и способствовала [668]. Государством отчуждалась земля у горских сельских обществ. Значительная часть чеченской земли была отведена под поселения казачьих станиц[669]. Непосредственным результатом земельной реформы было введение государственной поземельной собственности и установление фискально — податного порядка[670]. По «Положению» от 23 апреля 1870 года русские, населявшие Кавказский край получили по 24–30 десятин на душу земельного надела, тогда как туземцы по 12–18 десятин на дым, в среднем насчитывавший 5 мужчин. Само собой, что такое несправедливое отношение к туземцам местной администрации вызвало «неудовольствие среди горцев»[671]. Аграрный вопрос разрешён не был, и приостановить дальнейший рост народного движения ничто не могло. Жить горец всё-таки должен был не в безвоздушном пространстве, а на земле, землю же эту у него отнимал царизм, заселяя её казаками — колонизаторами[672]. В 1901 году на Чеченской равнине чеченцам жилось весьма скудно, на семью (обычно довольно многочисленную) приходилось от 7 до 14 десятин земли[673]. Член первой государственной Думы от Терской области Маслов так характеризовал в своей думской речи состояние малоземелья среди чеченцев: «Вы не можете себе представить как ничтожны