Как стереотипы заставляют мозг тупеть - Клод М. Стил

Тем не менее мы также знали, что межрасовые взаимодействия часто были довольно комфортными. Глядя в окно моего кабинета, мы видели сменявшиеся группки студентов, они часто были межрасовыми, и их взаимодействие проходило легко. Возможно, имела значение тема разговора. Можно обсудить много вещей, чтобы позволить белым чувствовать небольшой риск подтверждения расового стереотипа – судьбу школьной баскетбольной команды, например. Прочие темы не будут гарантировать такую безопасность, как например, роль полиции, останавливающей черных студентов в городе, или неудачи студента в обучении ученика из младшего школьного меньшинства. И здесь может возникнуть угроза идентичности, добавляя реальную напряженность к взаимодействию.

Но как проверить все это, как проверить роль угрозы идентичности в межрасовых отношениях? Нам нужен был способ измерить влияние угрозы идентичности на ассоциативные предпочтения. Представьте себе, например, что, как белый человек, вы сидите в одиночестве у кабинета стоматолога, когда два чернокожих пациента приходят и занимают места рядом с вами. Завязывается разговор. Сначала все сочувствуют друг другу касаемо зубной боли. Затем беседа плавно перетекает к политике и каким-то образом переходит к расовому профилированию, серьезной проблеме для ваших собеседников. Они верят, что сталкивались с этим. На этом этапе вас зовут в кабинет доктора. Но, когда вы входите, доктор уходит, чтобы закончить процедуру с другим пациентом. Вы возвращаетесь в зал ожидания. Ваше прежнее место занято. Два других места свободны: одно – рядом с вашими бывшими собеседниками, которые все еще обсуждают расовое профилирование, и одно подальше – на безопасном расстоянии от этого разговора.

Возвращение к разговору вас, как белого человека, может поставить под угрозу подтверждения стереотипа. То есть можно ненароком сказать что-то по этой теме, что заставило бы вас выглядеть стереотипно. Если угроза идентичности такого рода влияет на ассоциативные предпочтения, тогда вы отсядете дальше от рискованного разговора. Но если угроза идентичности мало влияет на такие предпочтения, вы просто сядете рядом с ребятами и продолжите болтать.

Какое место вы займете?

Такая ситуация может проверить, влияет ли угроза идентичности помимо влияния предрассудков на предпочтения в ассоциации с другими группами. Простой выбор мест мог бы о многом рассказать. Фил и я говорили о разных способах создания такой ситуации в лаборатории. Мы несколько раз провели прогон. В конце концов мы пришли к следующему.

Мы привели по одному белых студентов мужского пола Стэнфордского университета в нашу лабораторию, объясняя, что в рамках исследования по социальной коммуникации они будут иметь разговор с двумя другими студентами, заполнявшими анкеты в кабинетах вдоль коридора. Мы сделали полароидную фотографию каждого участника и выложили ее на столе рядом с фотографиями двух партнеров по коммуникации, чтобы начать знакомство. По фотографиям стало понятно, что партнеры по коммуникации были черными. Затем половина участников узнала, что их разговор пойдет о любви и отношениях, а вторая половина узнала, что им предстоит говорить о расовом профилировании.

У нас получилось две группы белых участников. Одна группа собиралась говорить с двумя черными парнями о любви и отношениях – тема, которую в опросе предварительного тестирования студенты-мужчины оценили как то, что им было бы комфортно обсуждать с людьми из разных групп. Они, казалось, чувствовали небольшой риск сказать что-то, что заставило бы воспринимать их как расово предвзятых. Другая группа собиралась говорить с двумя черными парнями о расовом профилировании – тема, о которой, судя по тому же предварительному опросу, студентам очень неудобно говорить, и они оказываются под угрозой подтверждения стереотипа, подобной той, что описана в моем примере со стоматологическим кабинетом. Достаточно ли этой угрозы, чтобы повлиять на групповые предпочтения этих участников?

Мы измерили предпочтения простым способом. После того как участники узнали тему разговора, лицо, производящее эксперимент, заметило, что он пойдет по коридору за двумя другими участниками, чтобы можно было начать разговор. Уходя, он указал на три стула, стоящие в углу, и сказал: «Не могли бы вы сделать мне одолжение и поставить три стула для разговора, а затем занять ваше место?» Затем участника оставили расставлять стулья. Когда это было сделано, эксперимент по сути заканчивался.

Как вы могли догадаться, наш реальный интерес был в том, как участники расставили стулья, а именно, как близко они разместили свой стул к стульям их двух черных собеседников. Эти два расстояния – между стулом участника и стульями каждого из двух чернокожих собеседников – были основой нашей меры ассоциативного предпочтения. Мы предположили, что, чем больше эти расстояния, как, например, выбор отдаленного места у кабинета зубного врача, тем менее комфортно они будут ощущать себя в разговоре.

Если представлять, что разговор с двумя черными студентами о расовом профилировании вызовет достаточную угрозу подтверждения стереотипов для белых и они захотят меньше общаться с чернокожими, то ожидание такого разговора заставит белых участников поставить стулья дальше от черных собеседников в отличие от безобидного разговора о любви и отношениях. Они должны вести себя как белые пассажиры, избегающие черного пассажира на рейсе авиакомпании «Саутвест Эйрлайнз». Именно так и произошло. Участники, ожидавшие разговора о любви и отношениях, сгруппировали три стула близко друг к другу. Те, кто предвкушал разговор о расовом профилировании поставили два стула собеседников близко друг к другу, а свое кресло отставили подальше.

Любому человеку неудобно разговаривать с незнакомцем о расовом профилировании. Это напряженная тема для разговора. Возможно, именно поэтому участники усаживались дальше от своих партнеров, когда это было темой разговора. Чтобы проверить такую возможность, мы включили еще две группы белых мужчин-участников, одна из которых, как и прежде, ожидала разговора о любви и отношениях, а другая, как и прежде, ожидала беседы о расовом профилировании. Но на этот раз фотографии, которые обе группы увидели в начале эксперимента, показали, что их собеседники будут белыми, а не черными. Разговор с двумя белыми студентами о расовом профилировании не должен вызывать такую большую угрозу подтверждения стереотипа, как разговор с двумя чернокожими студентами о расовом профилировании. Результаты были ясны: белые участники обеих групп расставили стулья близко друг к другу независимо от темы разговора. Дело не только в расовой теме, которая привела к тому, что белые участники дистанцировались от своих черных собеседников. Но можем ли мы быть уверены, что действительно страх подтверждения стереотипа о белых как о расистах стал причиной их дистанцирования?

Чтобы выяснить это, мы проверили, о чем думали участники ровно до того, как они начали расставлять стулья. Посредством процедуры, которую Джош и я использовали ранее, мы попросили их заполнить список из восьмидесяти фрагментов слов, десять из которых могут быть завершены как слово, связанное со стереотипом о белых как о расистах, или как слово, не связанное с этим стереотипом. Фрагмент «рас – т», например, можно завершить, как «расист» или как «расчет». Как тест Роршаха, задание проверяло то, что было чуть ниже уровня осведомленности человека. Оно выявило кое-что интересное. Для участников, ожидающих разговора с белыми собеседниками или черными собеседниками о любви и отношениях, количество фрагментов, которые они завершили стереотипными словами, не увеличило расстояние, на котором они сидели от собеседников. Но для участников, ожидающих разговора с черными собеседниками о расовом профилировании, возрастающее количество фрагментов, дополненных стереотипными словами, означало все больше увеличивающееся расстояние между их стульями и стульями собеседников.