Не ходите, девки, замуж! - Татьяна Веденская

– Это было просто жестоко.

– Да. Я… испугался. Очень испугался. Мой отец… раз уж ты все знаешь, нет смысла что-то скрывать. Когда я приехал в Москву, он уже был так болен. Мы с ним разговаривали, он столько мне рассказал. Он столько еще мог бы мне рассказать. Когда… когда ты сказала, что больше не можешь так и что уйдешь, я вдруг так, знаешь, живо представил, что и я проживу остаток своих дней в этой квартире, в этом доме, один, в горьких сожалениях о неудачной жизни. А он, Ванька, вырастет без меня…

– Но почему? Почему?

– Не знаю. Я не знаю, правда. Я даже не хотел задуматься, что ведь, по сути, когда я уехал, я сам поступил точно так же, как когда-то поступила моя мать.

– Ну… что-то в этом роде, да, – согласилась я.

– Да. Абсолютно. Я думал только о себе. Не о тебе, не о Мусяке, не о нас. Только о себе. И вчера, когда он спал, я вдруг понял: это же безумие. Он же никак не сможет и без тебя тоже. Без нас обоих. Да, пусть ты не хочешь быть со мной. Пусть у тебя там будет Алексей, хоть бы и Саша, Петя, Денис – неважно. Мы справимся. Мы будем договариваться. Мы будем видеться хоть каждый день, ведь не так же далеко мы живем. И он вырастет, зная, что и мама, и папа его любят.

– И обещали ему щенка, – усмехнулась я. – Слабые мы, быстро он нас сделал.

– Ну, ему есть в кого. Мы оба такие упертые.

– Ладно, Володь. Я все поняла. Ты все сказал? Или что-то еще осталось? – поинтересовалась я.

Володя пожал плечами:

– Вроде все. Так ты простишь меня? Я обещаю, что больше никогда так не буду делать. Мы всегда обо всем сможем поговорить, все решим, да?

– Да, – кивнула я. – И давай-ка начнем решать прямо сейчас.

– Хорошо, – с готовностью согласился он. И даже подался вперед, ко мне, чтобы показать, насколько он – весь внимание. – Давай. Что будем обсуждать?

– Нас, – сказала я. – Только не перебивай. Выслушай меня до конца и постарайся меня понять. Все то, что ты сейчас сказал, просто прекрасно, и мы все именно так и сделаем. Решим, организуем, договоримся. Но одной вещи ты упорно не видишь, стараешься не замечать.

– Какой? – нахмурился он.

– Я люблю тебя, Володя, я все эти годы тебя люблю. Я не хочу быть ни с Алексеем, ни с Сашей, Петей или Денисом – я хочу быть с тобой. Я все это время пыталась тебе это сказать, но ты не слышал. Ты затыкал уши, закрывал глаза и кричал: «Бу!», «Я в домике!», «Я не хочу любить!»

– Диана, – растерянно пробормотал он, но я только закрыла его рот ладонью.

– Слушай. И молчи. Обещал.

– Ладно, – беззвучно кивнул он.

– Я не хочу делать вид, что у нас с тобой «прекрасные отношения». Я и слова эти уже стала ненавидеть. Я хочу, чтобы они у нас с тобой были – эти самые отношения. Или уж тогда пусть вообще не будет ничего. Только вежливость двух незнакомцев, которые так и не решились любить. Да, мой дорогой, тебе надо решить. Либо бери меня такую, какая я есть, бери всю целиком, со всеми обещаниями, надеждами, страхами и со всей моей любовью. Или… скажи мне уже раз и навсегда, что тебе это не нужно.

– Ты правда любишь меня? – удивленно переспросил он и посмотрел на меня своими большими, усталыми, красивыми зелеными глазами.

Я помолчала несколько секунд, стараясь запомнить это мгновение, такое неуловимое, которое ускользало прямо у нас из-под носа. Завтра будет другой день, будут другие разговоры, но этого разговора я ждала так долго, так устала ждать, что уже вообще не надеялась, что он произойдет. И вот мы здесь, в этот момент, сейчас. И решается вся наша жизнь.

– Да, люблю, – как можно серьезнее сказала я.

– А как же Алексей…

– Никак, – замотала головой я. – Никто другой не имеет никакого значения для меня. Я просто пыталась найти хоть какой-то выход из той пустоты, в которой мы с тобой жили. Я понимаю, что это был не самый лучший выход из всех, но я не знала, что можно сделать еще. Ты сказал, что я тебе не нужна.

– Я такого не говорил, – слабо возразил он.

– Нет, говорил. Вспомни. «Мне ничего не нужно. Комфорт и спокойствие – все, что я могу тебе предложить».

– Я был глуп, – опустил голову он. Я увидела, что в волосах у него прибавилось белых искорок.

– Да, с этим я, пожалуй, спорить не буду, – усмехнулась я.

– Я… Диана, дорогая, я… господи Боже, как же трудно мне это сказать.

– Говорить глупости всегда легче, – кивнула я.

– Я… ты очень мне дорога, Диана. Нет, не так. Я люблю, да, черт. Я и всегда любил тебя, к собственному ужасу. Я поклялся себе, поклялся отцу, что никогда не стану любить женщину, никогда не стану верить женщине. И вот – пожалуйста. Что же мне теперь делать?

– Снимать штаны и бегать, – хмыкнула я.

– Что? – вытаращился он.

– Ну скажи, почему, в таком случае, мы, двое взрослых, видавших виды людей, любящих друг друга, не можем быть вместе? Я вообще не понимаю, что за ерунда. Так ты это серьезно? Ты любишь меня?

– Можно подумать, ты этого не знала, – фыркнул Владимир.

– Я не знала, – покачала головой я. – Я чувствовала, мне казалось, были какие-то приметы. Иногда, когда ты думал, что я сплю, ты так на меня смотрел… но потом я открывала глаза, и ты вежливо интересовался, какие у меня планы. И спокойно отправлял меня в руки другого мужчины.

– Это было непереносимо, – вздохнул он.

– Но я-то этого не знала. Как бы я могла узнать?

– Да, если я и сам не хотел этого знать. И что теперь? Диана? Что теперь?

– А чего бы ты хотел? – хитро спросила я.

Владимир прищурился, посмотрел на меня, а потом вскочил и подлетел ко мне. Он схватил меня, поднял с дивана, прижал к себе и долго, очень долго просто стоял, не отпуская, вдыхая аромат моих волос (шампунь + кондиционер). Я уткнулась носом в его спортивную грудь и молчала, боясь спугнуть это чудо, это чувство нереального, невозможного счастья, которое вдруг обрушилось на меня.

– Я люблю тебя, – прошептал он мне на ушко, тихонько целуя.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я тихо-тихо. И зажмурилась от счастья. Он поцеловал меня, склонившись, мы целовались долго, очень долго. Я не открывала глаз, только чувствовала, как крепко держат меня его сильные руки, как он счастливо и глубоко вздыхает, стараясь прижать меня к себе еще крепче.

– И чего я, дурак, боялся, – заметил он, разглядывая мое лицо.

– Нет, ты не дурак, – не согласилась я. – Это же на самом деле страшно. Любовь может ударить больней, чем удар автомобиля. Мы же ничего не можем знать заранее. Мы ничего не можем предсказать, как оно будет. Будем ли мы все время безоблачно счастливы? Нет, уверена, что нет. Ведь и жизнь – это не один сплошной праздник. Ты будешь приходить с работы усталым, Мусяка будет вредничать, я буду ругаться, ворчать. Мы, возможно, будем ссориться.