К решающим битвам - Арсен Мартиросян

* * *

Идём дальше. Завершает общий замысел фраза «Окончательное окружение Ленинграда и захват Ингерманландии откладываются до тех пор, пока изменение обстановки в районе окружения или высвобождение других достаточных для этого сил не создадут соответствующих возможностей». А это что означает? А то, что если, не приведи господь, ближайшая к группе армий «Север» группировка армий «Центр», ранее наступавшая на Москву, паче чаяния высвободится, то тогда создадутся именно возможности, которые фюрер назвал «соответствующими», поставив в начале общего замысла цель захвата Ленинграда.

Так вот кто бы теперь объяснил, в чем же советские разведывательные службы и вслед за ними Сталин допустили серьезный просчет?! В чем этот просчет, если, опираясь на данные разведки, Сталин совершенно справедливо склонился к высказанной вслух мысли о том, что «не сидеть же нам в обороне, сложа руки, и ждать, пока немцы нанесут удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте… Жуков предлагает развернуть наступление на Западном направлении, а на остальных фронтах обороняться. Я думаю, что это полумера»[78]. Правильно, полумера. Потому как наступление на одном из направлений при обороне на других фронтах привело бы, при пока ещё сохранявшейся исключительной мобильности вермахта, к быстрой переброске гитлеровских войск на угрожаемый для них участок фронта и тогда дело было бы швах. Как ни крути, но в драку надо было лезть практически на всех направлениях. Взять хотя бы те же Ржевские операции, о которых идет речь. Предположим, гитлеровские войска не были бы скованы на этом направлении активными наступательными операциями наших войск, главная цель которых была прежде всего не в разгроме гитлеровцев, а именно в сковывании и постепенном их перемалывании. И что тогда? У германского командования появился бы искус и шанс вновь полезть на Москву, либо перебросить их в помощь ГА «Север» для безусловного захвата Ленинграда. Или, что также было крайне нежелательно, — в помощь войскам, действующим на южном фланге! Ну неужели это может быть непонятно?! А если понятно, то какого же рожна, спустя почти семь десятилетий, беспрестанно тыкать упреками то разведке, то Сталину?! Ведь только что мы прочитали общий замысел директивы № 41, как его прочилтал сам Верховный Главнокомандующий Сталин. Неужели непонятно, что он прочитал правильно и, более того, принял правильное решение?!

* * *

Это тем более важно, если учесть, что одно из главнейших предназначений Ржевских операций — не допустить прорыва сдерживавшихся там армий на юг, к Сталинграду и на кавказское направление. Не говоря уже о Ленинграде. Блокадный Ленинград сдерживал гитлеровские войска, не давая им повернуть к Москве. А Москва на Ржевском направлении сдерживала гитлеровские войска, не давая им возможность рвануть в сторону Ленинграда, а также на юг. А поскольку готовить Сталинградскую битву Сталин начал ещё 2 октября 1941 г., что документально безупречно доказывается, следовательно, по состоянию на 2 октября 1941 г. Сталин уже знал о предварительных планах Гитлера на 1942 год. То есть уже знал о его намерении прорваться на юг СССР, к Сталинграду, на Кавказ. Не говоря уже о Ленинграде. И следовательно, его решение о плане на весенне-летнюю кампанию 1942 г. было принципиально верным. Сколь бы тяжело ни было, но лупить гитлеровцев надо было именно на широком фронте.

Ведь, позвольте это ещё раз подчеркнуть, согласно директиве № 41 германские войска при сохранении угрозы захвата Москвы и Ленинграда должны были сосредоточить основные силы на южном участке фронта, захватить Кавказ, особенно его нефтеносные районы и промышленные центры, Ростовскую и Сталинградскую области, выйти на рубеж Волги. В директиве прямо ставились следующие задачи:

— окончательно уничтожить живую силу, оставшуюся в распоряжении Советов, лишить русских возможно большего количества военно-экономических центров…

— захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет…

— попытаться достигнуть Сталинграда или, по крайней мере, подвергнуть его воздействию тяжёлого оружия с тем, чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций.

Благодаря советской военной разведке и разведке НКВД Сталин располагал едва ли не всеобъемлющей информацией об операции «Блау» задолго до того, как Гитлер подписал эту директиву. В том числе и о том, что при возможном благоприятном развитии этой операции, Гитлер, ко всему прочему, намеревался также повернуть свои войска на север для повторной попытки захвата Москвы и Ленинграда. Зная это, мы обязаны понять, почему сразу после битвы под Москвой Сталин принял решение об активных наступательных операциях чуть ли не по всем направлениям. Ведь это же не было каким-то там самодурством Сталина, как это пытаются выставить отдельные щелкоперы от истории, в том числе и со ссылкой на Жукова. То было суровой необходимостью — в основе его решения лежала точная, многократно проверенная разведывательная информация, начало которой было положено ещё осенью 1941 г. Прежде чем охаивать Сталина, надо хотя бы более или менее точно знать, что лежало в основе побудительных мотивов тех или иных его решений. В этом честь и достоинство историка, а облаять «мертвого льва» может любая собака — несть им числа, к глубочайшему сожалению!

Решение о проведении первой Ржевской операции было связано именно с этим. И решения о проведении остальных Ржевских операций тоже было связано с этим. Именно под их прикрытием одновременно и параллельно решались громадные комплексы сложнейших военно-стратегических и военно-экономических задач! С одной стороны, это задачи по сковыванию и постепенному перемалыванию значительной части войск вермахта на Западном направлении при одновременном их удержании от искушения вновь рвануть на Москву. С другой — одновременного пассивного провоцирования группы армий «Юг» на втягивание вглубь России на Южном направлении (под нефтяную приманку). В основном за счет не контролируемого холодным рассудком азарта преследования уклонявшихся по указанию Сталина от всяких решительных столкновений с врагом наших войск, постепенно отходивших к Волге. Об этом писал даже Кейтель.

* * *

Дополнительный комментарий. В своей нашумевшей книге «Убийство Сталина и Берия» блестящий аналитик и дотошный исследователь Ю. И. Мухин подчеркнул, что «немцы в своих работах отмечают, что после поражения Красной Армии под Харьковом характер последующих боев резко изменился, а ни один наш военачальник этого не отмечает! То есть изменение характера войны не только не от них зависело, но они его и не заметили! Не заметили того, что отметили и Гальдер, и Кейтель. Последний писал: „Боевые действия русских во время крупного наступления на юге приобрели новый характер; число захваченных военнопленных, в сравнении с прежними битвами на окружение, стало незначительным. Противник своевременно избегал грозящих охватов и в своей стратегической обороне использовал большой территориальный простор, уклоняясь от задуманных нами ударов на уничтожение. Именно в Сталинграде и прилегающем к нему районе, а также на горных перевалах он оказывал упорное сопротивление, ибо больше не боялся оперативных охватов и обходов“»[79].