Верная - Элис Хоффман

– Извини, – сказал Бен. – Не подумал, что тебе это неприятно.

Шелби ускорила шаг. Она опасалась, что идет по могилам, потому что под снегом не было видно, где заканчиваются дорожки. Наконец появился ангел с крыльями из каменных перьев на участке, где похоронена ее мать. Шелби была уверена, что нашла это место.

– Ты обладаешь врожденным инстинктом направления, – заметил Бен.

– Думаешь, это заставит меня чувствовать себя лучше? И нужно ли было рассказывать, как красива Ана?

– Я просто хотел сказать тебе, что собираюсь жениться, до того как это сделает кто-нибудь другой. И я не говорил тебе, что Ана красивая.

Однако по его тону Шелби догадалась, что так оно и есть. Бен просто не хотел ранить ее еще больше рассказами о красоте другой женщины.

Собака начала скулить, и Шелби опустила ее на снег.

– Вот мы и пришли, – сказала она Дружку. – Теперь ты знаешь, что мама не вернется, даже если будешь ждать сто лет. Она тебя покинула, теперь ты одинок, так что привыкай к этому.

Дружок стоял рядом и дрожал от холода.

Шелби даже не осознавала, что плачет, пока Бен не обнял ее.

– Мне очень жаль, Шелби, – прошептал он.

Она рыдала до тех пор, пока ей не стало трудно дышать. Потом Шелби взяла себя в руки и отстранилась от Бена. Она сняла одну из перчаток, купленных в «7-Eleven», и вытерла ею нос.

– Прелестно, – сказал Бен.

Шелби засмеялась. Потом посмотрела вниз и не увидела там собаку.

– О, нет! – крикнула она. Кругом все было бело. Ослепительно бело. – Черт побери, Бен, собака пропала!

Шелби охватила паника. Она начала хлопать в ладоши и звать Дружка, слепо блуждая среди сугробов. Мать никогда не простит ей этой потери. Единственное, о чем просила ее Сью, и того Шелби не смогла толком исполнить.

Бен подошел к Шелби и взял ее за руку.

– Вон там, – сказал он.

Шелби повернулась и увидела пуделя, сидящего рядом с ангелом. Наверно, ее рыдания напугали собаку настолько, что пес боялся двигаться. Шелби бросилась к Дружку и взяла его на руки. Пудель был весь в снегу.

– Дружок! – сказала Шелби. Ей показалось, что она в возрасте десяти лет и потерялась, и никто не сможет теперь ее найти.

Бен Минк стоял рядом.

– Все хорошо, – сказал он ей.

– Разве? – с сомнением сказала Шелби. Как она могла просто отставить его в сторону?

– Все обязательно наладится.

Они побрели назад по оставленному следу. Скоро он исчезнет. К полуночи снег покроет землю на целый фут.

Шелби перелезла через забор, Бен передал ей собаку и последовал за ней.

Забравшись в машину, они включили печку. Шелби насухо протерла пуделя одеялом, которое нашла у Бена на заднем сиденье.

Бен вылез наружу и направился к багажнику. Когда вернулся и сел за руль, в руках у него была большая подарочная коробка.

– Я купил тебе кое-что. Ожидал, что мы увидимся. Просто не знал, что окажусь в «7-Eleven».

– Но у меня ведь не сейчас день рождения, – сказала Шелби.

– Это просто подарок, Шелби.

– Из-за того, что умерла моя мама? – Ее голос дрожал, и это смущало Шелби.

– Потому что я хотел подарить это тебе. Очень давно.

Шелби открыла коробку. Там лежал плащ фирмы «Берберри». Последний раз, когда они виделись, она несколько раз говорила, что хочет его иметь, и он это запомнил.

– Бен… – сказала она.

– Я вел себя как осел во время нашей последней встречи. Не хотел, чтобы ты догадалась, как много для меня значила. Когда мы были вместе, у меня не было средств, чтобы купить тебе что-нибудь хорошее. Это подарок в память о былых временах.

Шелби решила, что не поедет в родительский дом. У нее в кармане лежало расписание поездов железной дороги Лонг-Айленда. Бен отвез ее на станцию.

Она для него что-то значила, но теперь их отношения исчерпаны, насколько это возможно.

Бен вышел из своего «Вольво», чтобы дождаться поезда вместе с Шелби. Дружка она засунула под пальто, плащ набросила на руку.

– Что ж, все было очень весело, – сказала Шелби. – Напомни, чтобы я пригласила тебя на следующие похороны.

– Возможно, она станет птицей-кардиналом, – пошутил Бен.

Шелби засмеялась.

– Ты ведь сказал, что этот парень – лжец и от него одни неприятности.

– Но это еще не означает, что он не прав.

Когда прибыл поезд, Бен обнял Шелби настолько сильно, чтобы не раздавить пуделя.

– Это хорошо, что твоя подружка красивая, – сказала Шелби. – Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Бен ухмыльнулся:

– Правда? Раньше такого не бывало.

Они засмеялись, еще раз обнялись, потом Шелби села в поезд.

В этот час вагон был почти пуст, и она заняла два места. Снега было так много, словно поезд пробирался сквозь облака. Ровное дыхание Дружка означало, что он вновь заснул. Она выполнит данное матери обещание и возьмет его к себе домой.

Когда поезд приблизился к Пенсильванскому вокзалу, Шелби обдумывала, не оставить ли плащ в поезде для какого-нибудь бедняка. Эта вещь, конечно, была не в ее стиле. Но потом Шелби осознала, что плащ нужен ей самой. Она даже толком не поблагодарила Бена, но он ведь знает, что Шелби умеет быть благодарной. Возможно, Бен поймет, что сказать «спасибо» иногда бывает так же трудно, как расстаться навсегда.

После смерти матери у Шелби возникли проблемы со сном. Ее переполняла печаль, которая словно проникла в ее кровь и кости, лежала рядом с ней головой на подушке и нашептывала перечень всего, что она сделала неправильно.

Шелби жалела, что сожгла свои детские книжки: она могла бы их перечитывать каждую ночь и, возможно, нашла бы тогда успокоение. Ей было горько, что она проводила с мамой так мало времени и так редко ей звонила. Иногда поздно ночью она набирала номер домашнего телефона. Порою ей никто не отвечал, а иногда трубку брал отец – его сонный голос звучал обеспокоенно.

Отец выслал Шелби все открытки с соболезнованиями, пришедшие от друзей матери и от коллег. «Мы так ее любили». «Она была единственной и неповторимой». «Мы будем скучать и оплакивать ее». Среди открыток фирмы «Холмарк» – почтовая карточка, белая, без всяких иллюстраций. На ней надпись черными чернилами: «Доверяй мне». Открытка оказалась такая простая и чистая, что Шелби всерьез опасалась, будут ли еще послания от ее тайного покровителя.

Когда улучшалась погода, Шелби часто бродила по улицам, если не могла заснуть. «Ходьба – лучшее лекарство для человека», – говорил Гиппократ. Возможно, это правда. Вечерами она прогуливалась по Бродвею, сливаясь с ночной праздношатающейся публикой. Иногда заходила немного выпить в «Бальтазар» на Спринг-стрит, где знакомый официант привычно наливал ей стаканчик самого дешевого белого вина.