Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер

— Тогда что?

— Просто… мне нужно знать, что произошло.

— Не исключено, что этого мы никогда не узнаем. Люди постоянно пропадают, обычно по собственному желанию. Мы не знаем всех ее обстоятельств. Может, у нее была куча разных проблем. А может, вообще никаких. Тебе это в голову не приходило? — добавил он, помолчав.

Я смотрю в окно. По стеклу хлещет дождь, мимо идут сгорбленные прохожие, автобусы и такси гонят на тротуар волны воды, бурые реки текут в водостоки. Я думаю о том, что случилось с девушкой, о которой я писала, как она босая бежала по мощеной улице, умоляя о помощи. С Рейчел могло произойти что угодно. Возможно, сейчас она где-то под дождем. Голосует, стоя на обочине шоссе. Или валяется в канаве. Или под мостом. Или ее сбила машина. Или она сбежала, куда-нибудь на север, в Шотландию, за границу. Или лежит лицом вниз на поверхности воды, и ее раздутое тело бьется о бетонную стенку в гавани. Я закрываю глаза.

— Не знаю, — отвечаю я. — Я не знаю, что думать.

Когда мы наконец едем покупать детскую коляску, удовольствия мне это доставляет гораздо меньше, чем я ожидала. Дэниэл предлагает, чтобы мы отправились в загородный торговый центр, где продают товары по сниженным ценам. Туда и на поезде путь неблизкий, ехать не меньше часа, а перегоны между станциями все длиннее и длиннее.

В торговом центре, да и по дороге домой мой муж все больше молчит. Новая коляска стоит возле нас в уголке для инвалидных кресел. Что за глупости? Почему мы не поехали на машине?

— По-твоему, это большой расход? — обращаюсь я к мужу, нарушая молчание. — Я знаю, что на нашем совместном счете денег становится меньше, но ведь у нас есть сбережения, помнишь? Почему не перевести часть денег на покупку детских вещей? Разве мы не на это копили?

Дэниэл отвечает, что дело не в деньгах. Что беспокоиться не о чем.

— Я просто переутомился, — натянуто улыбается он. — Пораньше надо спать лечь.

И мы снова надолго умолкаем. Я смотрю на запущенные пригородные сады вдоль железнодорожной линии, на движущуюся галерею сломанных велосипедов, на детские горки, на залитые водой батуты. Задние фасады домов пестрят сломанными спутниковыми антеннами. Мои веки тяжелеют. Я плохо спала минувшей ночью.

С тех пор, как к нам наведались полицейские, искавшие Рейчел, я места себе не нахожу от беспокойства. Я ведь думала, раз она прислала мне на телефон сообщение, значит, с ней все хорошо. Но получается, что к матери она не поехала, иначе полиция ее бы не разыскивала.

Дэниэл твердит, чтобы я не тревожилась. Говорит, что на следующий день после праздника Рейчел была жива и здорова, раз отправила нам SMS. А если она передумала ехать к матери, что с того? Значит, сейчас она с отцом своего ребенка или у какой-то новой подруги.

Порой на несколько часов ему удается меня убедить. И я начинаю склоняться к тому, что я не виновата в исчезновении Рейчел, что это не моя проблема. В конце концов, мы же не несем за нее ответственность. Мы просто из жалости пустили ее к себе пожить пару недель.

И все же, стоит мне ночью закрыть глаза, как картина мгновенно меняется. Отделаться от смятенных мыслей становится все труднее. Да и Дэниэла, думаю, тоже гложет тревога, невзирая на все его попытки успокоить меня. На следующий день после того, как полиция допрашивала меня, к нему в офис тоже приходили следователи. В подробности он вдаваться не стал, но я вижу, что их визит его расстроил. Я все пытаюсь сказать ему, чтобы он не корил себя. Откуда ж нам было знать? Но каждый раз, стоит мне завести о том разговор, он перебивает меня, меняет тему. Встает, берет тарелку и идет в кабинет есть в одиночестве, ссылаясь на то, что ему еще надо поработать.

Дэниэла периодически мучает бессонница. Порой, если ему не спится, он ночью поднимается с постели и скрывается на нижнем этаже. Но со времени ухода Рейчел он как будто вообще не спит. Когда бы я ни пробудилась в предрассветные часы, половина кровати, которую он занимает, пуста. Иногда я слышу, как он мечется внизу, словно неугомонное привидение. До меня доносятся шипение кипятящегося чайника и звуки работающего телевизора: смех сменяется музыкой, музыка — взрывами, это он переключает каналы. На мой вопрос, почему ему не спится, Дэниэл каждый раз дает разные ответы. Или вообще не отвечает.

На днях, когда он ночью вернулся в спальню, я спросила: это из-за Рейчел? Тебе тревожно за нее? Я тоже беспокоюсь, призналась я мужу. А он мне сказал, чтобы я постаралась еще немного поспать.

Пару раз я звонила следователю, справлялась, как продвигаются поиски. Судя по всему, никто не знает, где Рейчел. Если б я знала, что она жива, находится где-то в другом месте, что она ушла не из-за меня, что я не сделала ничего плохого… Конечно, не сделала. Я бы запомнила. Или нет?

Я все думала, стоит ли сообщить полиции про записки, которые я нашла, про мои подозрения относительно Рейчел и Рори. И чем больше размышляла об этом, тем больше сомневалась. Во-первых, как таковых доказательств у меня нет. Во-вторых, Рори — мой брат. А раз я не располагаю неоспоримым подтверждением их порочной связи, бросать на него тень нельзя.

Пока мы идем со станции домой, холод кусает мои руки и щеки. Дэниэл толкает коляску перед собой, крепко сжимая пальцами ручку. Сыплет мокрый снег. Серо-бежевая коляска уже темнеет, на ней виднеются мокрые пятна.

Наконец мы подходим к дому. Я поворачиваю в замке ключ, открываю дверь и включаю свет. А он не загорается. Должно быть, пробки выбило.

— Я проверю, — говорит Дэниэл.

Я нахожу фонарь и с верхней ступеньки свечу мужу, пока он спускается вниз и добирается до щитка. Дэниэл поднимает рычажок. Раздается тихое шипение, и голая лампочка, что висит в подвале, загорается.

— Молодец, — хвалю я, гася фонарь.

— Пойду приготовлю что-нибудь на ужин, — говорит Дэниэл, поднимаясь по лестнице.

Я собираюсь выключить в подвале свет и вдруг замечаю нечто странное.

— Дэниэл, ты видел?

— Что?

— Смотри. В полу.

Трещина тонкая, как линия, проведенная карандашом. Проходит через самую середину недавно заложенного фундамента, по всей длине подвального помещения, узором напоминая кривой корень дерева. На ум приходят строки, выученные еще в школе. Кажется, из Библии.

И вот, завеса в храме раздалась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись.[17]

Я готовлюсь к долгим поискам, ведь имя довольно распространенное. Но, просматривая все возможные списки, я нахожу только одну Рейчел Вэллс подходящего возраста, которая проживала в Лондоне. Я хмурюсь. Неужели это она и есть? Адрес, по которому она зарегистрирована, находится далеко от Гринвича.