Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика - Борис Хольмстон-Смысловский

Вопрос перехода к высшим формам человеческих международных отношений, то есть к созданию всемирного правительства, намного сложнее, чем это кажется с первого взгляда. Правительство, по своему существу, должно быть реальной силой, а не политической фикцией. Оно не может создаваться на основании каких-то добровольных, политических, межгосударственных соглашений. Всемирное правительство, как и каждое правительство каждой нации, может возникнуть только в естественном историческом процессе, как результат действий международной или сверхнациональной завоевательной силы. Оно должно иметь не только право, но и силу издавать законы и требовать их выполнения. Должно иметь свои суды, войско и полицию. Должно быть суверенно в полном значении этого слова.

История не знает процессов добровольного исторического объединения. Франция и Испания объединились путем кровавого усиления центральной королевской власти. Италия — после долгих революционных брожений и междоусобных войн. Германия — после целого ряда прусских победоносных кампаний, закончившихся разгромом Австро-Венгрии и Франции. Великобритания веками проливала кровь, создавая свою величайшую морскую империю. За наше всероссийское объединение и за создание континентальной империи — государства-континента, центральная московская власть и великороссы заплатили морем крови и прошли сквозь двухсотлетнее татарское иго. Даже своевременное и наиболее демократическое объединение Америки произошло в результате войны Севера против Юга.

Международный процесс объединения может быть результатом тотальной победы атомной технологии англосаксонцев над миром коммунистической идеологии или наоборот: последователи «евангелия» Карла Маркса покорят к его подножию англосаксонские демократии с их сателлитами.

Третье решение может быть найдено только по линии мистического переустройства мира. Но для этого нет предпосылок сейчас, говорить об этом в этой статье.

Для этого объединения в процессе духовного завоевания надо было бы сказать какое-то новое слово. Это слово, придя из трансцендентального мира, должно бы зажечь во всех трех планах сердца и совесть человечества.

Человек в своей частной жизни или нация в исторической, добровольно не откажутся от присущего им стремления — устройства таковой в условиях наибольшей свободы. Кровью была полна история древнего мира. Кровью залили тогдашний свет римские легионы. В потоках крови извивалось Средневековье. Море крови пролили европейские нации за свое государственное существование, и на штыках несли они в Азию, Африку и Америку своей европейскую, христианскую, белую цивилизацию. Только те же потоки крови могут привести человечество к всемирному правительству. Но и тогда история местных войн и конфликтов не кончится. Человек сошел на землю, вынув меч, и сложит его, только прекратив в человеческом образе свое существование.

«Wrong or wright my Country» — все средства хороши для моей страны. Этот старый английский политический лозунг должен быть хорошо понят нашей русской действующей политикой. Эгоизм нам дан сверху, как некоторая самозащита против чрезмерной эксплуатации.

Наука политической стратегии должна быть динамической доктриной и базироваться на строго национальном, историческом фундаменте стремлений наций. Она меняет с ходом истории свои формы, но, по существу своему, должна оставаться верной генеральной, исторической линии, отражая только в своих методах ту эпоху, в которой действует. Во время готики она была политикой рыцарских орденов. Во времена Версаля она носила красивый парик маркизов и туфли с бантиками. До Первой мировой войны ходила в прекрасно сшитом лондонском фраке, а сегодня она дерзка и размашиста, как просторная русская рубаха.

Управлять — это значит предвидеть, а потому надо ясно понимать, что 35-летний процесс коммунистической революции невозможно сбросить со счетов истории, как никогда не удалось Священному союзу сбросить с версальских ковров пыль сапог наполеоновских гренадер. Только революционизируя наше мышление и то глубоко, мы сможем понять эпоху и, отряхнув с наших символических форм пыль кубанских степей, воспринять идею, что современное военное искусство переживает принципиальную революцию, и что армия сегодняшнего дня отличается от армии Первой мировой, да и Второй мировой, не только техникой своего вооружения, формой организации или боевого порядка развертывания, но и чем-то гораздо большим; намного глубже она отличается психологией боя.

Казарма больше не изолированный монастырь, а офицер — не сын дворянской касты. Генерал — не «Ваше превосходительство». Военная политика, психологическая война, идеологически-пропагандистская обработка, доктрина малой войны, акты саботажа и террора, классовая ненависть и национальный шовинизм народов — все это, смешавшись с принципами старой, классической стратегии, революционизировало армию и ее душу и по существу, и по форме.

Все это изменило облик сегодняшнего солдата и офицера, а перед полководцем поставило целый ряд новых и до сих пор невиданных задач: задач, не понятых военной наукой на Западе почти до конца Второй мировой войны.

Политика должна глубоко понимать и чувствовать приближение новой эпохи и находить новые исторические возможности динамизирования целей ведомой ею нации, координируя таковые с реальным потенциалом силы стоящей за ее спиною армии. Каждая эпоха, сказал наш противник Карл Маркс, имеет свое собственное отношение к истории, а потому современная политика должна прекрасно разбираться в перспективах грядущих событий. Петр Великий пил за здоровье своих учителей, разбитых им на полях Полтавы. Глупо считать, что по отношению противника достаточно одной брани, и ничему от него учиться не следует. В моей книге «На заколдованных путях», разбирая ход Второй мировой войны, я сказал, что тактика Сталина была гениальна. Это вызывало вопль некоторых русских групп, ничего не понявших и до сих пор ничему не научившихся. Пришло ли им, однако, в голову, что если бы тактика Сталина не была гениальной, то он не владел бы сегодня половиной мира, а в России не бушевала бы революция, и мы не сидели бы за океаном у разбитого корыта.

Климат определяет динамику и психологию нации. Он влияет на ее религиозное миросозерцание, а в политике диктует исторические цели, связанные с миссионизмом данной нации. Он влияет на психологию правящего класса и народного актива. В чисто бесклассовом государстве политика является прямой функцией стремлений нации, не заглушаемой психологическим влиянием правящих каст или сословий.

Активная политика еще в мирное время помогает своей стратегии занять те исходные позиции, которые самой своей геополитической тяжестью предрешали бы и влияли бы на дальнейший ход развития военных операций. Политика дает армии время подготовить себя и страну к будущим вооруженным действиям. Она, по мере возможности, обеспечивает стратегические фланги и тыл будущих театров военных действий. Она подготавливает союзников и нейтрализует возможных врагов. Политика помогает вооруженным силам во время войны сохранить свободу маневра. Обеспечивает коммуникацию и необходимое для военной промышленности сырье, путем соответствующих политических актов и изысканием подходящих союзников. Она еще в мирное время ставит цели и задачи своей стратегии, но во время войны ни в коем случае не вмешивается в чисто оперативные решения. Государственная политика не может связывать рук государственной стратегии и не смеет влиять на способ подготовки к войне, мобилизацию, выбор мест оперативных концентраций, направлений нанесения ударов, а также на тактику предполагаемых или проводимых военных акций.