Дело об убийстве маркиза де Лианкура - Лариса Куницына

вечно? Я не мог этого допустить. Но он хотел получить своё бессмертие и отдал меня палачам, приказав им не слишком церемониться, потому что любые увечья заживали у меня без следа. Это было самое страшное время в моей жизни, Марк. Только боль и отчаяние. Я не мог умереть, я не мог сойти с ума и я не мог уступить.

Он какое-то время молчал, а потом пожал плечами и снова посмотрел в огонь.

— Я был совершенно измучен, и потому, когда Филипп явился ко мне в темницу и сказал, что отец губит королевство и его нужно остановить, я не стал спорить. Он сказал: «Ты будешь моим клинком, Себастьян». На ближайшем допросе я сделал вид, что сдался. Отец приставил ко мне двух алхимиков, которые буквально следили за моими руками, когда я изготавливал зелье. Они кивали с умным видом, а я без труда подмешал в него мышьяк. Я поднёс королю кубок, и он упал, корчась в судорогах, а я стоял над ним и смотрел, как он испускает дух. Потом явился Филипп, провозгласил: «Король умер!» и назначил свою коронацию на следующий день. А утром во дворец ворвались рыцари городского гарнизона под предводительством Анри, — Аргент усмехнулся. — Вечная беда с младшими сыновьями Монморанси. Вот уж кто всегда в тени, но рядом, и только и ждёт возможности всадить нож в спину старшему брату. Наш бесхитростный Анри, таскаясь по борделям и кабакам, не забывал следить за происходящим во дворце и вмешался как раз в нужный момент, чтоб осудить Филиппа и перехватить у него корону. Что ж, король из него вышел куда более разумный и милосердный, чем получился бы из Филиппа.

Сделав этот вывод, Аргент расслабился, откинулся на спинку кресла и снова взглянул на Марка.

— Анри сам допрашивал меня. Он не выказывал враждебности и со вниманием выслушал то, что я ему честно рассказал, но не поверил моим словам. Он велел палачам выжечь у меня на лбу клеймо отцеубийцы. Оно пропало через полчаса и это, наконец, его убедило. Может быть, именно поэтому он тогда пощадил и Филиппа. Поняв, что он не сможет покарать убийцу, он не стал казнить и зачинщика заговора. В конце концов, и к нему он испытывал братскую привязанность и, найдя повод оставить его в живых, с облегчением воспользовался им. Однако для посторонних всё было сделано согласно закону: он устроил суд и кровавую казнь на глазах у горожан, которые были настолько потрясены жестокостью этого зрелища, что не слишком разглядывали тех, кого казнили. Филиппа заперли в Чёрной башне в секретной камере, а меня замуровали в подвале, — Аргент усмехнулся. — Всё-таки Анри проявил ко мне крайнюю снисходительность. Он мог засунуть меня в узкую нишу и заложить её кирпичом или скинуть в какой-нибудь каменный колодец, но мне отвели поистине королевские апартаменты: несколько просторных комнат, обставленных мебелью. Всё необходимое: еду с королевской кухни, вино, одежду, книги, принадлежности для письма, дрова для очага, бельё для постели мне передавали через оставленное окошко. Мне приносили всё, о чём я просил, и единственное, чего мне не хватало, это свободы. Я не знал, сколько лет провёл в заточении, ничего не менялось. Последующие короли обращались со мной строго в соответствии с тайным указом Анри. Я мог остаться там навечно, но однажды был разбужен грохотом. Кто-то разбивал кладку, закрывшую проход в моё узилище. Я поднялся, вышел в проходную комнату и встретил там молодого человека в богатом наряде, похожего на Анри. Мы одновременно замерли, в изумлении глядя друг на друга.

Он улыбнулся своим воспоминаниям и покачал головой.

— Генрих, мой милый мальчик Генрих, правнук Анри. Он был таким же бунтарём, как и его прадед. Он, получивший при рождении имя Анри, не пожелал быть вторым и стал Генрихом. Он был смел и обо всём имел своё мнение. Он желал провести реформы, которые, как это всегда бывает, встретили сопротивление в обществе и при дворе. Его несколько раз пытались убить, в том числе магическим способом. Смертельное заклятие, направленное против него, приняла на себя его сестра Инес, которая с детства увлекалась магией. В те дни она лежала ни жива ни мертва уже несколько недель, и все попытки пробудить её были безуспешны. И тогда Генрих вспомнил обо мне и решил дать шанс своей сестре, а заодно и мне. Не знаю, что он ожидал увидеть, явившись в моё подземелье: заросшего космами старца или сумасшедшего колдуна, но увидел он примерно то же, что и ты сейчас. Даже в заточении я не позволял себе опуститься, в конце концов, я же принц Монморанси! Справившись с изумлением, он воспрянул духом и пообещал мне свободу, если я спасу его любимую сестрёнку. Мне надоело сидеть взаперти, и я согласился. Не думаю, что Инес испытывает ко мне благодарность за столь странную услугу, но именно ей выпало стать моей невольной спутницей на последующие годы. А я, выбравшись из заточения, вскоре получил, наконец, титул принца без права наследования и занял пост придворного алхимика. Я превращал ртуть в золото, пока на западе не появились золотые копи, изобретал лёгкие и прочные сплавы, готовил яды и противоядия… Но знаешь, Марк, я не мог подобно Инес сидеть в Белой башне, довольствуясь обществом узкого кружка приближённых. Мне было скучно. Я много времени провожу в городе, меняя дома, имена, друзей и женщин. Впрочем, — он снова усмехнулся, — это не относится к делу, как и многое из того, что я тебе рассказал. Просто мне не с кем было поговорить об этом раньше, вот я и разболтался.

Он поднялся и, подойдя к столу, наполнил кубок вином, после чего вернулся на место.

— Теперь о том, что тебя интересует. Филипп. Он провёл в своём узилище куда меньше времени, чем я. Пять лет, те самые пять лет, что ушли у Анри, чтоб построить далеко на юге среди лесов и гор хорошо укреплённый замок Лорм, предназначенный именно для того, чтоб содержать там тайного узника. С Филиппом туда отправилась его жена Клара и сын Луи. Его тюремщиком стал барон Клер де Роган. Их содержание так же не было суровым, их там ни в чём не стесняли, они жили своим двором, как и положено богатым людям, свободно передвигались по всей крепости, о размерах которой ты имеешь представление, однако, им запрещено было выходить за стены. В заточении у Филиппа родился ещё один сын Альбер, но он умер довольно молодым. А вот Луи умудрился жениться на