Самойловы-2. Мне тебя запретили - Инна Инфинити

Я не буду иметь право ни на что.

Еще и почти весь свой гонорар ему отдавать. А с этих несчастных 20%, что останутся мне, я еще должна буду платить подоходный налог во Франции. А он тут может достигать 47% в зависимости от уровня дохода!

Леруа читает по моему лицу сомнение.

— Ну смотри, — начинает мягко, и я поднимаю на него взгляд. — Контракт хоть и на пять лет, но с ежегодным пересмотром. Если ты меня гуглила, то знаешь, какие известные топ-модели вышли из-под моего крыла.

— Знаю.

— Они все начинали с такого же контракта, — указывает глазами на бумаги в моих руках. — Но сейчас у них совсем другие условия. Давай будем честны: у тебя есть все шансы стать профессиональной моделью, но пока ты девочка ноу-нейм. — Леруа подается чуть вперед. — Чем успешнее ты будешь становиться, тем лучше будут твои условия. Контракт пересматривается каждый год.

— Но он на пять лет.

— С ежегодным пересмотром, — делает на этом акцент. — Любой из пунктов договора может быть изменен ровно через 12 месяцев после подписания.

— А если я захочу изменить какой-то пункт, а вы будете против?

— Это предмет торга.

Я хмыкаю и снова опускаю задумчивый взгляд на бумаги в моих руках.

— Послушай, — по интонации его голоса я понимаю, что Леруа уже теряет терпение. — У меня нет цели тиранить тебя или как-то ущемлять. У меня есть цель зарабатывать на тебе деньги. Чем успешнее ты будешь становиться, тем больше у тебя будет прав. Боишься подписывать такой контракт со мной — хорошо, иди в любое другое модельное агентство. Но я тебя уверяю: там ты получишь точно такой же договор. Они все типовые. Я не придумал тут ничего нового, — издает легкий смешок. — Каждая известная топ-модель начинала именно с такого документа.

Я не хочу добровольно отдавать себя в рабство этому мужчине.

Но еще меньше я хочу возвращаться в Москву и идти в опостылевший университет.

Ведь Леша занимается тем, чем всегда хотел, а я каждый день мучаюсь.

Резко дергаюсь, прогоняя из головы мысль об Алексее.

У моей семьи достаточно денег, чтобы выплатить за меня все неустойки. Но, надеюсь, мне никогда не придется прибегать к помощи родителей или бабушки с дедушкой. Я заварила эту кашу за спиной у семьи, мне ее и расхлебывать.

— Хорошо, — поднимаю на Антуана уверенный взгляд. — Давайте уберем пункт об обнаженке, и я подпишу контракт.

НАТАША

— Я подписала контракт с модельным агентством и не вернусь в Москву, — делаю семье торжественное объявление за ужином.

В гостиной на несколько секунд воцаряется гробовая тишина.

— Что? — переспрашивает папа.

— Я сегодня подписала контракт на сотрудничество с модельным агентством, — повторяю чуть более четче. — Договор на пять лет. Я не вернусь в Москву. Мне не нравится учиться на экономическом факультете.

Это я только с виду такая уверенная, а на самом деле у меня от страха трясутся коленки, даже несмотря на то, что я сижу.

Папа сначала бледнеет, потом багровеет. Мама рядом с ним открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать, но, видимо, не находя слов. Бабушка с дедушкой удивленно переглядываются.

— Я бросаю университет и остаюсь в Париже, — мне приходится вложить в эту фразу все свои силы, чтобы она прозвучала твердо.

А дальше все, как в тумане. Папины крики, мамины слезы, бабушкины попытки всех успокоить… Но я остаюсь непреклонна. Родители не могут приковать меня к себе наручниками и силой затащить в самолет.

Послезавтра папа с мамой в расстроенных чувствах улетают в Москву без меня. Перед этим они предпринимают еще несколько попыток поговорить уже спокойно и без эмоций, но я твердо настаиваю на своем. В университет я просто не приду. Пускай отчисляют за прогулы.

А в Париже у меня начинается совсем другая жизнь. Каждый день к 9 утра я еду в модельную студию Леруа, как на работу, и ухожу оттуда не раньше 6 вечера. Меня учат профессионально ходить по подиуму, держаться перед камерой, передавать через объектив различные эмоции.

Быть моделью, оказывается, большой и тяжёлый труд. Это не просто улыбаться, когда тебя фотографируют. Модель должна «транслировать месседж», как говорит Антуан.

— Детка, ты слышала фразу «Глаза — зеркало души»? Так вот она про твою работу, — с такими словами ко мне однажды подходит Леруа. — Человек видит тебя только на фотографии, поэтому ты должна общаться с ним взглядом.

— А если я на кадре в солнечных очках?

— Тогда твоя поза, выражение твоего лица должны говорить с ним. Ты не просто симпатичная куколка, — игриво треплет меня за щечку. — Ты — коммуникатор, дипломат, посредник между брендом и потребителем. Ты должна донести до потребителя нужный месседж.

Сначала я вообще не понимаю, о чем он говорит и как я могу быть коммуникатором и дипломатом, если мне просто нужно красиво позировать на камеру. Но со временем до меня доходит, что имеет в виду Леруа.

Первые четыре кастинга я с треском проваливаю. Мне улыбается удача в пятый раз: известный бренд женской одежды в сегменте масс-маркета устраивает съемку своей весенней коллекции для молодежного журнала. Перед пробами я иду в магазин этой марки, покупаю несколько новых платьев и каждый день в них хожу, пытаясь «почувствовать» бренд, понять его, проникнуться им.

Меня можно записать в сумасшедшие, но я мысленно даже разговариваю с одеждой. И когда я становлюсь перед камерой, у меня наконец-то получается, как говорит Антуан, «транслировать месседж». Я прохожу кастинг и получаю съемку для молодежного журнала.

После этого я не проваливаю ни одни пробы. Перед кастингом я тщательно изучаю бренд, покупаю его товары, пользуюсь ими, мысленно с ними общаюсь, пытаюсь понять ценности компании и настраиваюсь на то, чтобы правильно донести их до потребителя.

Каждая съемка — это как погружение в транс. Я абстрагируюсь от всего вокруг и взглядом, телом разговариваю с потребителем. У меня бывают длинные монологи, бывают короткие, но я каждый раз говорю, повествую о товаре и убеждаю купить именно его. Иногда я думаю, что совершенно точно чокнутая и меня надо отправить в психушку, раз я сначала разговариваю с кремом для лица, а потом рассказываю о нем воображаемому покупателю, глядя в объектив фотокамеры.

Но чокнутая я или нет, это работает. Я прохожу все кастинги, а весь Париж уже увешан моими плакатами, что вызывает злость и зависть других моделей агентства Леруа. У меня нет подруг среди них. Я вообще стараюсь ни с кем здесь не разговаривать, кроме самого Леруа и преподавателей.

Меня начинают узнавать на улице. Это очень странно. Иду себе спокойно, никого не трогаю, а пара каких-то школьниц останавливает меня и просит дать им автограф и сделать селфи. Я никогда не отказываю, но… Это дико странно. Подписчики в Инстаграме прибавляются сумасшедшими темпами. Совершенно незнакомые люди ставят мне лайки, пишут комментарии… Это настолько непривычно, что я не знаю, как реагировать.