«Отпуска нет на войне». Большая Игра «попаданца» - Сергей Бузинин

– И шо себе думают Пауль Крюгер и королева Виктория? – озабоченно почесал затылок Коули. – Шобы я так жил! Там таки можно сделать немножко неплохих гешефтов! На месте дяди Крюгера…

– А вот оказаться на месте Крюгера я бы тебе не советовал, – хмуро хмыкнул Пелевин. – Убили, значит, Фердинанда-то, тьфу ты, дядю Пауля нашего. Англичане как могут от того убийства открещиваются, но щелкоперы по всему миру на империю прямо указывают. И сдается мне, что в этот раз правду говорят, столько народа зараз дружно врать не будет.

– А-а-азохе-е-н вей… – растерянно охнул Коули и, о чем-то задумавшись, надолго замолчал.

На веранде воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим треском искр от костра, запаленного Моней. Неугомонный племянник основательной тетки, опасаясь прерывать общее задумчивое молчание, некоторое время посидел неподвижно, после чего, озаренный какой-то мыслью, скрылся в глубине дома. Во двор он вернулся, вооружившись старенькой шестиструнной гитарой. Поджав ноги на турецкий манер, Моня уселся у костра и резво пробежался по струнам. Пелевин, морщась от фальшивого звучания, некоторое время терпел это издевательство над музыкой и слухом, потом вынул гитару из рук Пельзельмана, и двор наполнился звонким, печальным перебором.

Жизнь у каждого своя, кто же спорит,

Не для каждой и сожгут город Трою,

Из-за каждой в петлю лезть, не найдешь веревку,

Просто голову снять с плеч, вот надеть – неловко.

Вслушиваясь в тихий, мелодичный напев, тетя Роза осторожно промокала глаза краешком фартука, Полина не сводила восхищенного взгляда с Пелевина. Тот, не замечая ни затаившей дыхание девушки, ни задумчиво-грустного приятеля, продолжал выводить, уставившись невидящим взором сквозь пламя костра.

Слишком короток наш век, чтоб забыть об этом,

Слишком просто позабыться нам в куплете спетом.

Многим в жизни дорожим, а любви немного,

Что ж сумеем уберечь дальнею дорогой?

Глаз зеленых огоньки, я не скрою,

Где найти мне, чтобы сжечь город Трою?

А Изя Коули, окинув друга оценивающим взглядом, так и не смог понять, кого же Алекс видел за отблесками огня? Полину? Варю? Войну? Предстоящую дорогу? Или, может быть, всех, вместе взятых? Наверное, он был бы очень удивлен, если б узнал, что ответ на этот вопрос не известен и самому Пелевину.

6 марта 1900 года. Мафекинг

Британскую полуроту, точнее усиленный взвод, первыми заметили даже не часовые, а неугомонный Троцкий, искавший уединения то ли ради воплощения в жизнь очередных творческих планов, то ли просто по нужде. Выяснять, какого черта англичан занесло так далеко от города, Лев не стал и, нырнув в ближайшие заросли, скоренько дополз до аванпоста. В результате, когда пехотинцы, настороженно поводя по сторонам стволами винтовок, выползли на расстояние прямой видимости, их ждал малоприятный сюрприз в виде тридцати донельзя удивленных такой глупостью легионеров и двух десятков приятелей и родственников Ван Бателаана, едва ли не истекающих слюной в предвкушении бойни.

К великому разочарованию буров, их кровожадным планам сбыться не удалось. Едва последний из стрелков Гордона втянулся в лощину, Арсенин дал отмашку, и дружный залп волонтерских «маузеров» запорошил британские шлемы дождем из сухих веток и желтых листьев. Второго залпа не потребовалось. Англичане бросали оружие на землю так споро, словно они мечтали об этом все последнее время.

Игнорируя ворчание буров, возмущенных даже не тем, что пострелять по живым мишеням не удалось, а фактом использования их в качестве вьючных мулов, мол, мало того что оружие и амуницию собрать, так еще и трофеи в тыл на себе тащить заставили, Всеслав подошел к пленному офицеру. Однако получить вразумительный ответ на вопрос, чем вызван столь нелепый маневр, он так и не смог. Лейтенантик, бросив на любопытного волонтера затравленный взгляд, хмуро буркнул: «Приказали» – и замолчал. Конечно, можно было и до ставки Де Ветта прогуляться, но тащиться две версты под начинающим припекать солнышком только для того, чтобы удовлетворить любопытство, совершенно не хотелось. Лень.

Временами Арсенину даже казалось, что он начинает понимать «бурский характер», сущность их неспешных действий и столь неторопливых решений – бегать по жаре да и вообще совершать какие бы то ни было резкие движения? Нет уж, увольте! Чем носиться сломя голову по саванне, мы, никуда не торопясь, дождемся, пока британцы сами подойдут под выстрел, а там накрошим их столько, сколько сочтем нужным, – типичный образ мышления типичного бюргера. Правда, иной раз подобная медлительность выходила боком, и недавнее фиаско Кронье под Кимберли и Паардебергом печальный тому пример. К счастью, в последнее время война и новый главнокомандующий заставили буров шевелиться и думать гораздо быстрее, чем осенью и зимой прошлого года.

Не далее как неделю назад под Мафекинг прибыло пополнение в почти четыре сотни русских добровольцев, а вчера вечером пришли еще восемьсот человек, но уже буров. Что примечательно, и волонтеры и местные ополченцы были обмундированы, правда, форма тех и других весьма разнилась.

Легионеры из России носили коломенковые гимнастерки, окрашенные в зелено-табачный цвет, удобные шаровары и короткие сапоги. Увидев, что каждый боец помимо всего прочего несет на себе скатку из шинели, Всеслав поначалу чуть не прослезился от умиления, а после изумился. Хоть дым Отечества нам сладок и приятен, но шинель в Африке?! Простите, господа, зачем?! Ответ оказался более чем прост – в полевых условиях, на любых широтах, шинель гораздо удобней и приятней использовать в качестве постели, нежели местный сухостой, который вдобавок еще и с колючками. Да и ночами погоды отнюдь не африканские… А присутствовавший при разговоре седоватый крепыш с нашивками унтера хмыкнул в прокуренные усы и добавил: «Вы, вашбродь, видать, побасенку запамятовали: взял солдат шинель, расстелил, голову положил на рукав и полою накрылся». Больше у Всеслава вопросов не возникало.

Пополнение же из Йоханнесбурга внешне почти не отличалось от англичан: того же покроя мундиры, те же конические шлемы, даже сапоги, и те на британский манер сшиты. Только цвет мундиров чуть темнее недавно принятого британцами хаки, да отсутствуют щегольские белые портупеи.

Проводив равнодушным взглядом колонну пленных, бодро пылящих в сторону ставки, Всеслав развалился на стареньком тюфяке, притащенном откуда-то Корено. Делать что-либо или хотя бы чуток пошевелить мозгами, чтобы разгадать суть нелепого маневра британцев, решительно не хотелось. Хотя надо бы.

Полковник Баден-Пауэлл дядька умный и просто так ничего не делал. Оборону, и ту создал почти на пустом месте, а уж блефовать умел так, что впору позавидовать. Буры опасаются минных полей? Пожалте, господа, получите воплощение своих страхов, так сказать, в ощущения. Нет мин? Не проблема! Не особо огорчаясь от недостатка боеприпасов, бравый полковник заставил жителей города собрать все пустые жестянки и демонстративно зарыть их на возможных направлениях вражеской атаки. Чуть позже не менее демонстративно на «заминированных» участках взорвалась пара динамитных шашек. Естественно, что все земляные и саперные работы проводились под бдительным присмотром разведчиков буров. Те, наблюдая за активной деятельностью англичан, исправно докладывали командирам, что местность вокруг города буквально наводнена минными полями. Командиры чесали в затылках, костерили Пауэлла последними словами, но от атаки воздерживались. А когда фокус с жестянками был раскрыт, вдруг оказалось, что передняя линия обороны и впрямь усеянная минами. Пусть и склепанными на коленке самопалами, но опасными.