Чудесам нет конца - Роберт Ирвин

Энтони кивает, и они вместе выходят из шатра. Выясняется, что король уже собирался покинуть трибуну и его не радует препятствие в виде двух сердитых рыцарей. Верхний ярус уже пуст, остались только Эдуард, Энтони, Бастард и Типтофт. Рейкера и конюшего на королевскую трибуну не пустили, и теперь переводит Типтофт. Похоже, Бастард требует, чтобы завтра Энтони сражался в полную силу и не беспокоился об ущербе. Типтофт, видимо, не знал об инструкциях, выданных Энтони, и выглядит потрясенным. Тогда Бастард клянется перед королем и Типтофтом: если завтра он заметит, что Энтони дерется нечестно, то убьет его вместе со всей родней, а затем вернется в Бургундию и доложит отцу о тяжком оскорблении, которое нанесли ему англичане.

На мгновение на лице Эдуарда вспыхивает злость. Но он быстро берет себя в руки и, широко улыбаясь, велит Типтофту передать Бастарду, что произошло печальное недоразумение и лорд Скейлз не получал от него подобного приказа. Наверняка оружейник Энтони все перепутал, не иначе. Эдуард обещает, что завтра, когда Бастард встретится с Энтони на ристалище, он убедится, что перед ним доблестный воин.

Ворча, Бастард поворачивается на каблуках, и как только он оказывается к ним спиной, Эдуард бросает сердитый взгляд на Энтони, но, явно сдерживаемый присутствием Типтофта, ничего не говорит и взмахом руки отпускает своего рыцаря.

Когда вечером Энтони возвращается в городской дом Вудвиллов, его ждет весточка из Людгейтской тюрьмы.

Письмо от сэра Томаса Мэлори: «Достопочтенный лорд, со всем возможным смирением выражаю вам свое уважение и желаю вашего благополучия и доблести с оружием в руках. Сегодня вы искали меня на трибуне в Смитфилде среди других рыцарей, но не нашли».

Вообще-то, на самом деле Энтони было чем заняться, и он даже не думал искать Мэлори.

Но пространное письмо продолжается: «Бог знает, что моим самым искренним желанием было увидеть столь благородный поединок, но увы, тело мое насильственно удерживают в другом месте, хотя мой дух был с вами, как я и хотел. Теперь я могу сосредоточиться и вновь взяться за перо, чтобы мой дух прошел сквозь стены темницы. И вот я подумал про себя, что мой великий труд, который я озаглавил „Смерть Артура“ и который столь грандиозен, что я едва ли осмелюсь надеяться завершить его, прежде чем Всемогущий Господь заберет меня к Себе, – этот мой великий труд заслуживает покровительства благородного лорда рыцарского звания. Ваша благосклонность наряду с высоким положением чрезвычайно помогли бы прославить мое дело, должное стать полной хроникой деяний короля Артура и его рыцарей, и в то же время я не сомневаюсь, что при вашем великодушном дозволении добротность моего повествования и высокие материи, коих оно касается, придадут дополнительную славу имени Скейлза».

Далее следует пространное изложение материала, который войдет в «Смерть Артура», и Энтони, одолеваемый усталостью и страхом перед тем, что принесет завтрашний день, лишь бегло просматривает его. Труд, запланированный Мэлори, напоминает огромный собор в стадии строительства: одни корпуса завершены, другие стоят без кровли, а третьи существуют лишь в виде плана, начертанного на земле. И все очень запутанно. На страницах появляются сотни рыцарей, многие из них погибают, а другие просто забываются по ходу пространных сюжетов. Рыцарских турниров и боевых поединков не счесть. Мэлори рисует правление Артура золотым веком, и все же там постоянно идут сражения, а Камелот очень уж смахивает на медвежью берлогу. Мало того, за стенами легендарного замка, повсюду распри, измены, скотокрадство, вымогательство и похищения. Энтони кажется, что на землях древнего королевства Логров одновременно лютуют несколько сотен двойников сэра Томаса Мэлори.

Энтони задерживается только на описании битвы между сэром Тристрамом и сэром Ланселотом: «И столь громким были эти крики, что их услышал сэр Ланселот. Он взял тяжелое копье и поскакал туда, откуда доносились крики. И воскликнул сэр Ланселот: „Рыцарь с Черным Щитом, готовься к битве со мной!“ Когда сэр Тристрам услышал его слова, он взял копье, и они оба, пригнув головы свои, понеслись навстречу друг другу и налетели один на другого, словно гром грянул: копье сэра Тристрама сломалось, а сэр Ланселот, по несчастью, ранил сэра Тристрама почти насмерть; но сэр Тристрам еще остался в седле, и поэтому копье сломалось. Тогда раненый сэр Тристрам вынул меч и бросился к сэру Ланселоту, и нанес ему три таких могучих удара по шлему, что даже искры посыпались, и сэр Ланселот поник головой к самой луке своего седла. И тогда сэр Тристрам покинул поле, где проходил поединок, ибо чувствовал, что весьма сильно ранен и скоро умрет; и сэр Динадан заметил это и последовал за ним в лес. А сэр Ланселот остался на турнирном поле и совершил еще множество чудесных деяний».

У Энтони мелькает мысль: если бы и впрямь было так легко стать героем и совершать «чудесные деяния»…

Письмо завершается следующими словами: «И я прошу каждого читателя моих книг молиться за того, кто их написал, чтобы Бог послал ему благое избавление, скорое и быстрое. Рыцарь-узник, сэр Томас Мэлори».

Сумерки сгущаются, и Энтони откладывает рукопись. Оптимизм и наглость Мэлори восхищают. Всего пару лет назад он подстроил ложное обвинение младшего Вудвилла в измене, а теперь ищет его же доброго покровительства. Позже Энтони показывает письмо отцу, но тот отказывается читать, заявляя, что измена Мэлори более не вызывает сомнений. Мэлори навещал Генриха в Тауэре и принес ему молитвослов, требник и облатки, но затем открылось, что также он доставлял сообщения от ланкастерских повстанцев на севере, и именно поэтому сэр Томас опять в тюрьме, где ему и место. И снова Риверс советует сыну не иметь никаких дел с этим опасным человеком. Затем отец обещает поговорить с королем о том, что произошло сегодня на турнире в Смитфилде, и советует надеяться на лучшее. После этого Энтони выбрасывает докучливого Мэлори из головы.

Следующим утром, пока Энтони облачают в доспехи, к нему в шатер приходит отец.

– Король недоволен тобой, но это пройдет. Теперь он приказывает, чтобы сегодня ты сражался в полную силу, как и собирался. Ему мало дела, что на него накричал Бастард Бургундский, но если королева узнает, что тебе приказали притворяться неудачником, Эдуарду этого не простят до конца жизни, да и Типтофт тоже против.

Отец хлопает его по плечу, а Рейкер кричит вслед Энтони:

– Уверен, теперь французу не жить!

Покидая шатер, Энтони вверяет себя Богу.

Сегодня они сражаются пешими и с алебардами. Энтони и Бастард медленно сближаются, точно серебристые омары под водой. Энтони выкрикивает:

– Святой Георгий! Святой Георгий! Святой Георгий! – И Бастард тоже кричит бог весть что.

По мере сближения оба взвешивают в ладони и перекладывают из руки в руку свои алебарды с изогнутым лезвием и шипом на верхушке рукояти; еще один шип располагается в обратном конце черенка. Поскольку деревянный черенок закрыт по всей длине металлическими полосами, алебарды тяжелые и с ними нелегко управляться.

Попав в зону ближнего боя, Энтони делает ложный выпад в направлении головы Бастарда, но тут же опускает орудие, пытаясь размозжить, а то и отрубить сопернику ногу в колене. Но Энтони на самой границе досягаемости, и удару не хватает мощи, поэтому Бастард легко отбивается. Энтони решительно настроен не дать Бастарду перехватить инициативу, он снова и снова делает выпады и наносит колющие удары, подбираясь к шлему противника, так что бургундцу приходится все время отбиваться, и он не успевает подготовить собственный удар. Через некоторое время обманные движения Энтони становятся медленнее – дает о себе знать вес топора, – и Бастард все-таки идет в атаку. Он заводит шип алебарды за шею Энтони, стараясь протащить его вперед и бросить на землю. Но Энтони хватает рукоять алебарды Бастарда и, втянув голову в плечи, отпихивает лезвие в сторону. Оба противника, не добившись легкой победы, подчиняются ритму рукопашного боя и постепенно наносят все больший ущерб изысканным доспехам. Бастард, потерявший третью плечевую пластину, ругается и вопит. Энтони почти ничего не видит из-за жгучего соленого пота, заливающего глаза. Затем они расходятся и по негласному договору устраивают себе небольшую передышку. Когда они снова опускают забрала, Бастард пытается зацепить Энтони за колено, но тот перепрыгивает через рукоять алебарды противника. Вероятно, Бастард ожидал, что Энтони воспользуется своей алебардой, чтобы отбить опасный выпад, но тот, уклонившись от орудия противника, уже занес алебарду над его плечом и обрушивает ее с такой невероятной силой, что не только откалывает половину забрала Бастарда, но и вынуждает его упасть на колени. Теперь дела бургундца действительно плохи, и король, видя это, кричит «Ух!» и бросает на ристалище жезл, что означает конец поединка. Энтони, разъярившись, не желает останавливаться, пока не убьет Бастарда, а тот, не заметив поданного королем знака, перехватывает рукоять алебарды так, чтобы нанести шипом удар в пах Энтони. Подбежавший герольд Синей мантии просовывает свой жезл между поединщиками. Энтони, целившийся в незащищенное лицо Бастарда, уже не успевает остановить удар, и жезл герольда разлетается на куски. Но он сослужил свою службу и спас лицо бургундца, а может, и его жизнь. Теперь даже Энтони ясно, что пора остановиться.