Скульпторша - Майнет Уолтерс

— Но разве полиция не приходила к вам чуть позже, чтобы рассказать мистеру Уилану о похождениях братьев О'Брайен?

— Кто вам мог сказать такое? — удивилась Марни.

— Мать Гэри.

— Впервые слышу. Насколько мне известно, им просто стало у нас скучно. Гэри был неплохим курьером хотя бы потому, что обожал свой мотоцикл, но двое других оказались самыми безнадежными ленивцами, которых мне только приходилось видеть. Под конец они стали отлынивать от работы в открытую, и тогда мистеру Уилану пришлось уволить всю шайку. Пожалуй, это было единственное разумное решение нашего начальника, с которым согласились все сотрудники, включая и меня. Нет, на них нельзя было положиться ни в чем. — Она еще раз нетерпеливо посмотрела на часы. — Честно говоря, я даже удивлялась тому, что Гэри доставлял Олив письма с такой добросовестностью. И тогда я подумала, что, может быть, он сам положил на нее глаз. — Она открыла дверцу автомобиля. — А теперь мне нужно идти.

— Подождите, — резко остановила ее Роз. — Кто был тот господин?

— Понятия не имею. Он ведь передавал мне наличные и не называл своего имени.

— Как он выглядел?

— Я опоздаю.

Роз потянулась в сторону и закрыла дверцу автомобиля.

— У вас есть еще целых десять минут. Если вы не дадите мне подробного описания того мужчины, я сейчас же вернусь в контору и выложу все, что мне известно, мистеру Уилану.

Марни дерзко фыркнула и повела плечами.

— Ему было уже за пятьдесят. Он годился ей в отцы, если газеты не соврали насчет ее возраста. Симпатичный мужчина, где-то даже сексуальный, ухоженный, всегда в безукоризненной одежде: в костюме и при галстуке. У него была идеальная дикция, и еще он курил. Рост — выше среднего, светлые волосы. Говорил он мало, скорее, ждал, пока заговорю я, никогда не улыбался и не возбуждался. Мне запомнились его глаза, потому что они никак не гармонировали с волосами. Они были темно-карие, почти черные. Вот и все, — решительно закончила Марни. О нем я больше ничего не знаю, а о ней не знала никогда.

— Вы узнали бы его на фотографии?

— Возможно. Выходит, он вам знаком?

Роз забарабанила пальцами по рулю.

— Я понимаю, что это полная бессмыслица, но только что вы подробно описали ее отца.

В следующий понедельник охранник у ворот тюрьмы сверил фамилию Роз со списком ожидаемых гостей, затем взял телефонную трубку и, набирая номер, сообщил журналистке.

— Вас хочет видеть начальник тюрьмы.

— Зачем?

— Не знаю, мисс. — Он заговорил в трубку: — Мисс Лей пришла к Мартин. У меня лежит записка, где говорится, что сначала она должна пройти к начальнику. Да. Хорошо. — Он указал кончиком карандаша вперед: — Идите прямо через первые ворота, там вас встретят и проводят дальше.

«Как это неприятно, напоминает школьные годы, когда тебя ведут к директору», — подумала Роз, нервничая в кабинете секретаря. Она судорожно вспоминала, не нарушила ли она какое-нибудь предписание. Нельзя ничего приносить и ничего выносить… Нельзя передавать послания… Но она, конечно, передавала некоторую информацию, когда беседовала с Крю насчет завещания Роберта Мартина. Наверняка эта маленькая скользкая лягушка уже успела на нее наквакать, кому следует!

— Можете пройти, — объявила секретарь.

Начальник тюрьмы указала на стул.

— Присаживайтесь, мисс Лей.

Роз устроилась удобнее, надеясь, что выглядит не такой виноватой, как сейчас чувствует себя.

— Я не думала, что мы сегодня встретимся.

— Разумеется. — Женщина внимательно изучала Роз несколько секунд, затем, очевидно, приняла решение. — Нет смысла начинать издалека. Я на некоторое время лишила Олив ее привилегий, и мы считаем, что вы явились косвенной причиной этому. Судя по записям в журнале, вы не пришли к ней в прошлый понедельник, и мне доложили, что это сильно расстроило Олив. Через три дня после этого она полностью разнесла свою камеру, и ей пришлось делать успокоительные уколы. — Она заметила, как удивилась Роз, услышав это. — Ее настроение стало часто меняться, и, учитывая все обстоятельства, я считаю, что вы должны воздержаться от дальнейших свиданий. Мне кажется, я должна обсудить данную проблему с Министерством внутренних дел.

Господи! Бедняжка Олив! Почему я не догадалась предварительно позвонить сюда?!

Роз сложила руки на коленях и начала судорожно соображать.

— Но если она стала вести себя неадекватно только через три дня, почему вы подумали, что это как-то связано со мной? Или она сама вам об этом сказала?

— У нас нет другого объяснения, и я не хочу рисковать вашей безопасностью.

Несколько секунд Роз обдумывала эту информацию.

— Давайте временно предположим, что вы правы, — хотя должна подчеркнуть, что лично я так не считаю — тогда получается, что если я ее больше не увижу, она перестанет расстраиваться? — Роз подалась вперед. — В любом случае будет разумно позволить мне переговорить с ней. Если такое поведение действительно связано с тем, что меня не было здесь в прошлый понедельник, я могла бы побеседовать с ней и успокоить. Ну, а если это не так, то я вообще не понимаю, за что меня наказывать и заставлять ждать, пока Министерство внутренних дел вновь разрешит свидания. Зачем мне напрасно приезжать сюда, если я ни в чем не виновата?

Начальник тюрьмы чуть заметно улыбнулась.

— Вы очень уверенно говорите.

— А почему бы и нет?

Теперь настала очередь задуматься начальника тюрьмы. Некоторое время она молча изучала свою собеседницу, после чего заговорила снова.

— Давайте проясним все относительно того, что представляет собой Олив, как человек. — Она постучала карандашом по столу. — Когда вы впервые пришли сюда, я сказала вам, что психиатры не считают ее больной. Это было правдой. То есть, в тот момент, когда Олив убивала мать и сестру, она находилась в полном сознании и понимала, что делает. Она сознавала и те последствия, которые должны были наступить после содеянного. Тем не менее, она продолжала свое дело, несмотря ни на что. Кроме того, это означает, — и это особенно относится к вам, — что она не может быть вылечена, потому что не больна, и лечить нечего. При похожих обстоятельствах — несчастье, низкая самооценка, предательство, другими словами, в тех случаях, когда накопится гнев — она поступит точно так же, пренебрегая последствиями, поскольку, взвесив их, посчитает, что последствия можно и вытерпеть, но дело того стоит. Я бы добавила еще вот что, и это тоже относится к вам. В настоящий момент последствия кажутся для нее куда менее устрашающими, чем это было шесть лет назад. В целом, ее устраивает жизнь в тюрьме. Здесь она находится в безопасности, ее уважают, и ей есть с кем поговорить. На свободе у нее ничего этого уже не будет. Она это прекрасно понимает.