Знак Огня - Роберт Говард

Брент верил в то, о чем говорил. Кроме того, он был в таком отчаянном положении, что готов был обещать что угодно.

В черных глазах Ширкуха мелькнула нерешительность. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал и, резко повернувшись на каблуках, пошел прочь. Через секунду притаившийся за валуном лазутчик скользнул в темноту, не замеченный Брентом, который с отчаянием смотрел вслед удалявшемуся курду. Ширкух направился прямо к Мухаммеду. Тот сидел, скрестив ноги, на овечьей шкуре перед маленьким костром по другую сторону источника и грыз кусок вяленой баранины.

— Феринги предложил мне деньги за то, чтобы я кое-что передал Аль-Бораку, — заявил он. — А также уговаривал помочь ему бежать. Я послал его к шайтану, конечно. В Джебель-Джавар я слышал об Аль-Бораке, но никогда его не видел. Кто он?

— Дьявол, — проворчал Мухаммед ас-Захир. — Американец, как и тот пес. Водит дружбу с племенами у Хайберского перевала. Он советник эмира и союзник раджи, хотя был однажды объявлен вне закона. Аль-Борак никогда не осмелится приехать в Руб-аль-Харами. Однажды, три года назад, я видел его в сражении при Калати-Гилзаи, где он и его проклятые афридии[5]подавили восстание против эмира. Если бы мы его захватили, Абд аль-Хафид осыпал бы нас золотом.

— Может быть, этот феринги знает, где его найти! — воскликнул Ширкух; в его глазах зажегся огонек, который можно было принять за жадность. — Я пойду к нему, поклянусь, что передам его послание, и выманю, что он знает об Аль-Бораке.

— Мне все равно, — ответил равнодушно Мухаммед. — Если бы я хотел знать, зачем он пришел в горы, я выпытал бы это у него еще раньше. Но мне дали приказ его захватить и доставить живым в Руб-аль-Харами. Я не могу свернуть в сторону, чтобы искать Аль-Борака. Но если тебе позволят въехать в город, может быть, Абд аль-Хафид даст тебе отряд, чтобы за ним поохотиться.

— Я попытаюсь!

— Храни тебя Аллах, — сказал Мухаммед. — Аль-Борак — пес. Я сам бы дал тысячу рупий, чтобы увидеть, как его повесят на базаре.

— Ты встретишься с Аль-Бораком, если на то будет воля Аллаха, — бросил Ширкух, поворачиваясь и отходя прочь.

Очевидно, это отблеск огня заставил его глаза так ярко вспыхнуть. Мухаммед почувствовал, как мороз пробежал у него по спине, хотя не мог понять почему.

Под сапогами Ширкуха захрустел сланец, когда он зашагал прочь, и тут же из ночной темноты вынырнула смутная тень. Лазутчик приблизился к Мухаммеду и тронул его за рукав.

— Я следил за курдом и неверным, как ты приказал, — шепнул он. — Феринги обещал Ширкуху тридцать тысяч рупий за то, чтобы он нашел Аль-Борака и передал ему послание или помог бежать. Ширкух жаждет золота, но он вне закона у всех феринги, и не хочет, чтобы перед ним захлопнулась единственная дверь.

— Ладно, — проворчал Мухаммед в бороду. — Курд — пес. Хорошо, что он не может кусаться. Я проведу его через перевал. Пусть узнает, что ждет его у ворот Руб-аль-Харами.

Брент погрузился в забытье, несмотря на твердую каменистую землю и холод ночи. Чья-то рука, тряхнув за плечо, разбудила его, а настойчивый шепот предупредил восклицание. Он увидел склонившегося над ним курда. Поблизости раздавался храп караульного.

Ширкух прошептал на ухо Бренту:

— Скажи, какое послание ты хотел передать Аль-Бораку. Говори быстро, пока караульный не проснулся. Я не мог выслушать тебя раньше. Проклятый лазутчик подслушивал за этим валуном. Я рассказал Мухаммеду, что произошло между нами, и постарался это сделать до лазутчика. Нужно было развеять подозрения до того, как они пустят корни. Говори!

Брент пошел на отчаянный шаг:

— Передай ему, что Ричард Стоктон убит, но, прежде чем умереть, он сказал вот это: «У Черных Тигров новый князь. Они зовут его Абд аль-Хафид, но его настоящее имя Владимир Жакрович». Стоктон сказал, что этот человек находится в Руб-аль-Харами.

— Я понял, — тихо произнес Ширкух. — Аль-Борак узнает.

— А что будет со мной? — спросил Брент.

— Я не могу сейчас тебе помочь бежать, — прошептал Ширкух. — Их слишком много. Все караульные, кроме твоего, не спят. Они охраняют лагерь снаружи. Лошади тоже под охраной. Мой конь среди них.

— Но я не смогу заплатить тебе, пока не выберусь! — сказал Брент.

— Все в руках Аллаха! — ответил Ширкух. — Я должен вернуться, пока не заметили мое отсутствие. Вот плащ.

Брент почувствовал прилив благодарности. Курд ушел, темной тенью скользнув в ночь, ступая в сапогах так же бесшумно, как индейцы в мокасинах. Брент лег, мучительно раздумывая, правильно ли он поступил. У него не было причин доверять Ширкуху. Но если он сделал неверный шаг, ему все равно не придется увидеть, кому он причинил вред: себе, Аль-Бораку или тем, чьим интересам угрожают Черные Тигры. Он был утопающим, схватившимся за соломинку. И Брент, завернувшись в плащ, снова заснул.

…Последней в его угасающем сознании мелькнула мысль, что Ширкух ускользнет из лагеря под покровом ночи и поскачет искать Гордона…

3

Однако на следующее утро курд принес Бренту еду. Он держался равнодушно и сделал только одно резкое замечание, чтобы феринги ел как следует, потому что ему не хотелось бы покупать тощего раба. Но вполне возможно, сказал он это больше для караульного, который позевывал и потягивался поблизости. Брент подумал, что плащ был явным доказательством того, что Ширкух приходил к нему ночью. Он тоже старался не подавать виду, что между ними возникли какие-то отношения.

Когда он ел, благодарный по крайней мере за сносную еду, его обуревали сомнения и надежды. Он колебался между вынужденной верой и полным недоверием к этому человеку. Курды были лукавы и вероломны. Предложенная помощь вполне могла быть хитрым трюком, чтобы снискать расположение Мухаммеда ас-Захира. Брент все же понимал, что если бы тот захотел узнать причину его прихода в горы, то сделал бы это успешнее с помощью пыток, а не сложной хитрой игры. Кроме того, Ширкух, скорее всего, алчен, как и все курды. Брент рассчитывал именно на это. Если Ширкух передаст послание, он поможет в дальнейшем ему сбежать, чтобы получить свою награду, потому что если Брент будет рабом в Руб-аль-Харами, то не сможет заплатить ему тридцать тысяч рупий. Одна услуга делала необходимой другую — если Ширкух надеется получить выгоду от сделки. Что касается Аль-Борака, то, получив послание и узнав о бедственном положении Брента, он едва ли откажет ему в помощи. Все теперь зависит от Ширкуха.

Брент пристально посмотрел на гибкого всадника, словно выгравированного на фоне яркого восхода. В его чертах не было ничего тюркского или семитского. В иранских высокогорьях, должно быть, осталось немало племен, сохранивших в чистоте свое арийское происхождение. Ширкух, одетый в европейский костюм и без восточных усов, вполне мог затеряться, ничем не отличаясь, в толпе на Западе, если бы не яркое пламя в его беспокойных черных глазах. Они отражали неукротимую душу. И можно ли надеяться, что этот варвар будет иметь с ним дело по правилам западного мира?