Подлость плюс - Алексей Батраков

— Хорошо, посмотрим. — Нигматуллин положил трубку — Так как тебя звать-то?

— Давыдов я, Николай Ильич. А это по поводу меня звонили?

— А как ты догадался?

— Ну вот — заулыбался Давыдов — давно бы так, а то пристали, как банный лист к ж… — привстал со стула, сладко потянулся — Домой мне надо, выспаться, отдохнуть.

Следователь позвонил Батманову уже сам — Пришли кого-нибудь, пусть сто двадцать вторую от моего имени нарисует. Я — подпишу.

— Вы что, сажать меня хотите? — парень опустился на стул — Вы знаете, что я племянник Елчева! Вам может работа надоела?

— Вот оно в чём дело-то — заулыбался Нигматуллин, услышав фамилию заместителя прокурора Заречного района. В этот момент дверь приоткрылась и показалась алая голова Быкова — Заходи, Сан Саныч.

— С выходом Вас, Ринат Мингалиевич. Меня в ваше распоряжение прислали.

— Ты забери, пожалуйста, вот этого крутого и помести в камеру. Я все бумаги подпишу.

Через час позвонил дежурный — Ринат, к тебе тут родители Давыдова просятся. Что сказать?

— Скажи, чтоб тащили сынуле адвоката. А встречусь я с ними не раньше семнадцати часов — Нигматуллин положил трубку и через запасной выход здания удалился на обед. Вернувшись, стал допрашивать подельников Давыдова. Вскоре позвонил Прошкин — Зайди ко мне, срочно.

В кабинете у начальника следствия находился, как и ожидалось, заместитель районного прокурора. Елчев поднялся со стула, протянул и пожал в приветствии следователю руку. Сам же начал разговор — Как в отпуске? Хорошо отдохнул?

— Да, нормально, Владимир Борисович…

После небольшой паузы разговор продолжил Прошкин — Ринат, ты человека сегодня задерживал?… Давыдова?

— Вынужден был, Анатолий Сергеевич.

— А к чему такая спешка!? Почему мне не доложил? Или в отпуске запамятовал, что есть начальник следствия, который за все задержания отвечает…

— Сам я отвечу. Все законные основания для задержания есть…

— Хорош, мужики, не кипятитесь — вмешался зам. прокурора и, обращаясь к Нигматуллину — Давыдов этот — сын моей родной сестры. Родителей достал уже. Правильно сделал, что закрыл, но может решим без прокурора? Думаю и так поймёт.

— Сомневаюсь, что поймёт, Владимир Борисович, да и в отказе он полностью. Кстати, вашим именем прикрывается, обещал меня с работы снять.

— Вот гадёныш — Елчев поднялся со стула — Ты приведи его, пожалуйста, сейчас ко мне и дело принеси.

Нигматуллин вернулся в кабинет, принялся подшивать дело. Вновь позвонил дежурный — Ринат, бегом в актовый зал. Там замполит всех собирает на стрельбы и физподготовку. Четверг сегодня…

— Скажи, некогда мне…

— Щ-щас! Ты уж двадцатый отказываешься. Я укажу в рапорте и сами объясняйтесь…

— Пиши, что хочешь…

Вскоре в кабинете у Елчева находились и следователь Нигматуллин, и племянник Давыдов. Владимир Борисович молча пролистал дело, потом откинулся на спинку кресла и обратился к подозреваемому — И что с тобой делать?… Тебе что в жизни не хватает?… Может голодаешь?

— Не воровал я, дядь Вов, честное слово не воровал…

— Короче так, Коля — не стал выслушивать родственника Елчев — Или ты сейчас следователю всё чистосердечно рассказываешь и каешься, чтобы уйти сегодня домой, или я звоню отцу с матерью, чтобы сушили тебе сухари…

Ближе к ночи следователь Нигматуллин вынес постановление об освобождении подозреваемого Давыдова под подписку о невыезде.

Ещё один рабочий день прошёл…

13 июля 2001 года. Пятница. Половина шестого утра. В квартире следователя Крассовского звонит телефон…

— Алло…

— Палыч, это ты? — в трубке слышится взволнованный голос дежурного Волкова.

— Нет, Перес де Куэльяр…

— Слушай ты, Перец, некогда хохмить! Сейчас пришлю машину, тут у нас разбой, а ты по графику дежуришь…

— Я в восемь заступаю…

— Прошкин велел тебя поднять, Курчатова дежурит, сам знаешь, какой специалист. Короче, криминал серьёзный, чисти зубы — в трубке послышались гудки.

6 часов 20 минут. В кабинете начальника уголовного розыска, кроме самого Батманова, находятся Крассовский, дежурный оперативник Филиппов, участковый Игнатьев, эксперт Бородуллин, милиционер патрульно-постовой службы Лыков, дежурный Волков. Последний докладывает: Короче, в четыре пятьдесят мне по рации экипаж ППС передаёт…Да пусть он сам расскажет, Вадим Ильич…

Батманов кивнул головой в сторону Лыкова. Молоденький сержант милиции, поднявшись со стула, начал докладывать, заметно волнуясь: Едем мы по Мичурина в районе парка. Смотрим, у входа на бордюре женщина сидит. Думали пьяная. Подъезжаем, смотрим, а у неё лицо всё синее, живого места нет…и уши порваны…

— Как порваны?

— Так серёжки ж вырывал, избивал. Часы ещё забрал и сумочку. Мы дежурному передали, чтоб «скорую» вызвал. Все окрестности объехали — бесполезно, а задержали б, точно грохнули отморозка этого…

— Я, Вадим Ильич — вступил в разговор дежурный — направил туда оба экипажа ППС, экипаж ОВО, дал ориентировку по приметам…

— А приметы какие?

— Да мужик лет тридцати, невысокий, коренастый. Одет в футболку чёрную или синюю…Ну и всё.

— С потерпевшей кто разговаривал?

— Пэпээсники.

— В каком она сейчас состоянии? В больницу звонили?

— Не звонили ещё…в шоке она…

— А что так рано делала у парка?

— Да на работу шла, поваром работает.

— Так, Андрей Палыч — Батманов перевёл взгляд на следователя — Ты с экспертом, наверное, осмотр сейчас сделаешь и с потерпевшей в больнице поговоришь. Приметы там, вещи и всё остальное. Я правильно рассуждаю?

— Верно мыслишь, командир — Крассовский поднялся со стула — Если врачи разрешат, привезу её в райотдел. Пусть твои картотеку на просмотр подготовят. Может узнает кого. Ну мы поехали?

— Бензин — то есть в «дежурке»?

— Да осталось с полведра, наверное — закивал головой Волков — Если что, на свои заправлю…

— Какие будут соображения, господа? — Вадим Ильич посмотрел на оставшихся в кабинете оперативника и участкового. Старший оперуполномоченный сорокалетний майор милиции Николай Иванович Филиппов работал в уголовном розыске семнадцатый год. И все эти годы — в родном своём Заречном районе. Знал и в районе, и во всём городе, можно сказать, всех судимых и прочий закононепослушный элемент. Обладал в этом плане памятью феноменальной. Любил пофилософствовать, «порассуждать за жизнь», или, как выражался Батманов, «разводить демагогию». Видимо это качество и сблизило его с Прошкиным. Они много лет уже дружили семьями.