Спасение по-русски - Иван Стрельцов

Представив его с бородой, Роберт Фулгам сразу же узнал фотографию командира группы армейского спецназа лейтенанта Курта Шейхаса.

Чернокожую прислугу, скрутив и связав скотчем, забросили в салон микроавтобуса, закрыв за ними дверь.

Четверо наемников вытолкали из лифта сервировочные столики с закусками и напитками. Двое других стали снимать со столиков сервировку. Понаблюдав немного за их действиями, Фулгам вернулся обратно к будке охранника. Здесь его ждали все члены оперативного подразделения во главе с Краухом, который, сидя на капоте «Крайслера», невозмутимо дымил сигаретой.

Роберт осмотрел своих людей. Включая его, их было двенадцать человек, хорошо подготовленных, вооруженных и экипированных. Плюс ангольский наймит, который не вооружен, но всегда может пригодиться (даже в качестве «жертвенного барана» для руководства БОССа).

«Двенадцать против шести, неплохой расклад, надо брать их сейчас», – размышлял капитан, но тут его окликнул Краух:

– Как дела?

– Они собираются под видом обслуживающего персонала проникнуть на аукцион. Думаю, сейчас самое время их брать, – недовольно буркнул Фулгам.

– Сколько их там?

– Вместе с «морпехом» и Шейхасом шестеро.

– А должно быть сколько?

Роберт на мгновение задумался. Вместе с Боргом, Жаком Дютуром и Муссолини должно быть еще полдюжины наемников из отряда Борга.

– По-видимому, они находятся где-то внутри, – цедя каждое слово, ответил Фулгам. – Еще где-то затерялись человек девять-десять.

– Не где-то, а на аукционе, – поправил контрразведчика Краух.

– Это вряд ли, аукцион – закрытое мероприятие. Так запросто туда не пройдешь.

– Для человека с опытом Дютура это не проблема.

– Что ты хочешь этим сказать?

Ганс слез с капота автомобиля и, приблизившись вплотную к Фулгаму, шепнул ему на ухо:

– Во сколько оцениваются камни на аукционе?

– Минимум в триста миллионов, – пересохшими губами прошептал Роберт. В его мозгу прозвучал тревожный сигнал, он еще не понимал, в чем тут дело, но знал где-то скрыт подвох.

– На триста миллионов необработанных камней, которые после огранки будут стоить в пять раз больше, и главное, на них никто не сможет претендовать. Сумма, которая может заставить рисковать даже самого осторожного. Кроме того… – Ганс выжидающе замолчал.

Сглотнув подступивший к горлу ком, Роберт Фулгам спросил:

– Что, кроме того?

– А что, сам не понял? – усмехнулся Краух. – У них здесь двойной страховой полис и скоростной вариант отхода. Кроме того, что они запросто могут после захвата алмазов прикрыться зарубежными «денежными мешками», так еще в малом конференц-зале целый ассортимент политиков, бери любого на выбор. А на крыше гостиницы большой выбор вертолетов. На которых можно лететь в любую точку Мозамбика…

– Где их наверняка ждет самолет покойного Вильгельма Солейланда, – закончил за разведчика Фулгам. Сейчас он наконец увидел всю картину задуманного преступления. Да, это было настолько заманчиво, что отказаться от такой аферы мог бы только сумасшедший. – Что ты предлагаешь?

– Я думаю, им надо дать возможность захватить алмазы без эксцессов, – проговорил Краух. – А когда, окрыленные успехом, они выйдут из конференц-зала, тогда-то их атаковать. Когда все соберутся в одном месте.

– Хм, в этом есть рациональное зерно, – согласился с доводами разведчика Фулгам.

Еще раз оглядев свою группу, капитан остановил свой взгляд на Герберте. Престарелый «волк» шпионажа был одет в тяжелый бронежилет, который в сочетании с белой панамой смотрелся комично. Это ощущение усиливало большое помповое ружье, на которое он по-старчески опирался всем телом. Гений слежки и анализа мог запросто стать первой жертвой в предстоящей операции.

Подойдя к старику, Роберт тихо произнес:

– Для вас, Герберт, будет особое задание. Необходимо связаться со службой безопасности совещания министров. Пусть они перекроют все подходы к малому конференц-залу и больше ничего не предпринимают, чтобы не пролилось лишней крови.

– Но как же насчет невмешательства зарубежных спецслужб? – невнятно промямлил Герберт, он терпеть не мог объясняться с руководством, а особенно с чужим руководством. Особенно когда неясны последствия такого объяснения.

– Сейчас на это плевать. Пусть свяжутся с консульством и МИДом, те нас прикроют. Главное, скажи им, что отклонение от наших инструкций приведет к «кровавой бане», в которой могут погибнуть представители многих западных ювелирных корпораций. А это вызовет грандиозный международный скандал, причем не в пользу Мозамбика.

– Хорошо, понял, – кивнул панамой Герберт, но тут же спохватился: – А куда девать ружье и бронежилет?

Фулгам оглянулся на стоящего невдалеке Крауха и уж было собрался приказать отдать оружие и экипировку ему. Но в последнее мгновение в мозгу мелькнула тревожная мысль: «Черт его знает, на кого он работает и что от него ожидать?»

– Бросишь в багажник своей машины.

Герберт пошел к выходу, отдирая липучки на боках бронежилета.

– Шеф, наемники загрузились в лифт и отбыли наверх, – возле Фулгама стоял молодой агент Херст, как бойцовый пес он дрожал от нервного напряжения.

– Поднялись наверх? – переспросил капитан, на минуту задумавшись, он наконец сплюнул сквозь зубы и, оскалившись, прорычал: – Значит, сейчас наш выход.

* * *

Большой конференц-зал в гостинице «Хилтон» был выполнен в форме подковы. Ряды мягких кресел были расставлены дугообразно, упираясь основанием в небольшую авансцену. Огромные окна выходили на океан, который виднелся в нескольких километрах за городскими постройками.

В конференц-зале, рассчитанном на пятьсот мест, находилось от силы пять десятков человек. Половина из них – представители ювелирных фирм или богатые коллекционеры драгоценностей. Вторая же половина – их охранники, крепкие парни в строгих костюмах и черных очках, флегматично перемалывающие мощными челюстями жевательную резинку.

На сцене сидело пятеро представителей международного африканского концерна алмазной добычи. За их спиной стоял огромный сейф-стенд – бронированный короб с прозрачной дверью из двадцатисантиметрового пуленепробиваемого стекла. С двух сторон сейфа стояли два чернокожих полицейских охранника с автоматами на груди. Среди покупателей наблюдалось большое оживление. В предвкушении будущих торгов многие, заранее нервничая, пытались выговориться, чтобы снять напряжение.

Наконец верхний свет в зале слегка померк, зато вспыхнул в сейфе на сцене, крупные неограненные алмазы заиграли всеми цветами радуги. Покупатели в зале, заколдованные этой красотой, сразу же замолчали, будто потеряв дар речи.

Из темноты сцены эффектно появился председатель аукциона. Встав за высокую трибуну из красного дерева, он взял в правую руку деревянный молоток и громогласно объявил: