История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение - Виктор Петрович Лега

платоновской Академии во II в. до Р. Х. Ученики Платона Карнеад и Аркесилай по-своему развили учение основателя Академии. Они стали развивать платоновскую тему критики сенсуализма, но, в отличие от Платона, стали утверждать непознаваемость идей как некоего абсолютного идеала. Идеи мы можем познавать лишь тогда, когда душа полностью отделена от тела и существует в мире идей. Лишь тогда душа непосредственно видит идею вещи. Находясь в теле, человек познаёт лишь предметы чувственного мира, в которых есть кое-что от их идеального первообраза, но саму идею предмета человек не знает. Следовательно, мы можем знать не полную истину, а лишь частичную, вероятностную, не саму истину, а то, что причастно истине, подобно ей. Такая концепция получила наименование пробабилизма (от лат. probabilis — вероятный, правдоподобный). Сторонником академического скепсиса является древнеримский оратор и философ Цицерон. До нас дошли многие его работы, где он излагает свое понимание академического скептицизма. Также с академическим скептицизмом мы можем ознакомиться в работе блж. Августина «Против академиков», где он критикует их учение.

В дальнейшем пирронизм возрождается в I в. до Р. Х. у Энесидема и Агриппы и затем уже во II в. после Р. Х. у Секста Эмпирика, систематизатора и, возможно, наиболее талантливого представителя пирронизма. Секст Эмпирик написал две работы — «Три книги Пирроновых положений» и «Против ученых». Элементы скептицизма можно найти у знаменитого врача II в. Галена, который был уверен, что хороший врач должен быть философом.

Античный скептицизм, как и вся эллинистическая философия, ставил прежде всего этические вопросы, считая главным решение проблемы, как жить в этом мире, как добиться счастливой жизни. Обычно считают, что скептицизм — это прежде всего сомнение в познаваемости истины, и поэтому сводят скептицизм только к теории познания. Однако в отношении пирронизма это совсем не так. Сомнение в возможности познания истины в пирронизме, разумеется, есть, однако оно играет вспомогательную роль для решения этических вопросов.

Секст Эмпирик делит все философские школы на две группы: догматические и скептические. Догматиков он также делит на собственно догматиков и академиков. Догматики и академики считают, что вопрос об истине они уже решили: догматики, т. е. последователи Аристотеля, Эпикура, стоиков и др., утверждают, что они истину нашли, а академики утверждают (тоже догматически), что истину найти невозможно. Ищут же истину только скептики. Поэтому, говорит Секст Эмпирик, существуют три главнейших рода философии: догматическая, академическая и скептическая. Диоген Лаэртский пишет, что кроме названия «скептики» (от σκέπτομαι — рассматривать, исследовать) их еще называли апоретиками (от слова «апория»), дзететиками (от ζητέω — искать) и эфектиками (от ἐπέχω — воздерживаться от суждения) [86].

Начало скептической философии Секст Эмпирик находит в способности человека сомневаться. Сомневается же человек потому, что у него имеется скептическая способность: «Скептическая способность есть та, которая противопоставляет каким только возможно способом явление мыслимому, отсюда вследствие равносильности в противоположных вещах и речах мы приходим сначала к воздержанию от суждения (ἐποχή), а потом к невозмутимости (ἀταραξία)» (Три книги Пирроновых положений, I, 8). «Воздержание от суждения, — продолжает Секст, — есть такое состояние ума, при котором мы ничего не отрицаем и ничего не утверждаем» (там же, I, 10). Отметим, что Секст говорит о скептической способности и ни разу — о догматической, показывая, что быть скептиком, сомневаться естественно для человека, догматиком же быть противоестественно.

Таким образом, метод скептицизма состоит в том, что скептик рассматривает все явления и все мыслимое, выясняет, что эти явления и понятия могут быть воспринимаемы разным способом, в том числе и противоположным, доказывает, что таким образом возникает противоречие, так что одно суждение будет равносильно другому суждению. Вследствие равносильности суждений о противоположных вещах и речах скептик принимает решение о воздержании от суждения о чем угодно, а затем приходит к невозмутимости — атараксии. Каждый из этих этапов у скептиков был тщательнейшим образом разработан. Воздержание от суждений часто называют античным термином «эпохе».

Итак, первой задачей пирроника является противопоставление всего друг другу любым возможным способом. Поэтому скептик противопоставляет все: явление — явлению, явление — мыслимому, мыслимое — мыслимому. Для этих целей Энесидем разработал десять способов аргументации, так называемых тропов (τρόπος — способ, путь), а Агриппа добавил еще пять. Часто этими тропами ограничивают рассмотрение скептицизма, и этому есть серьезные причины. В них действительно заключены основы античного пирронизма. Однако, как мы видели, такого рода рассуждения играют вспомогательную роль для достижения более важной цели — атараксии.

Спор об этой философии возник при жизни самих скептиков, их упрекали в том, что скептицизм нежизнеспособен: для того чтобы жить и действовать, необходимо в чем-то быть твердо уверенным. Если во всем сомневаться, то ничего невозможно сделать. Как указывалось ранее, еще Аристотель заметил это внутреннее противоречие скептицизма: «А особенно это очевидно из того, что на деле подобных взглядов не держится никто: ни другие люди, ни те, кто высказывает это положение. Действительно, почему такой человек идет в Мегару, а не остается дома, воображая, что туда идет?» (Метафизика, IV, 4). Однако Секст Эмпирик пишет нечто совершенно противоположное — что скептик принимает свою философию для того, чтобы не остаться всецело бездеятельным (Три книги Пирроновых положений, I, 23). Скептик ориентируется только на явления и отказывается от познания сущности вещей. То, что для него несомненно, — это явление. Как говорил Тимон, «что мед сладок, я не утверждаю, но что он таким кажется, я допускаю»[87]. Поэтому скептик действует, опираясь на явления и не раздумывая, что за ними стоит, в чем их смысл и т. д. Догматик же, наоборот, утверждает некоторые положения о сущности этих явлений, а они могут быть и ошибочными, что показывает различие догматических школ. И что получится, если человек начинает действовать в соответствии с ошибочной философией? Это приведет к печальным последствиям. Если же опираться в своей философии только на явления, на то, что несомненно, то деятельность будет иметь прочную основу.

Это положение Секста Эмпирика имеет и другие корни. В это время в Греции существовали три медицинские школы: методическая, догматическая и эмпирическая. Врач Секст принадлежал к школе эмпириков, о чем говорит его имя. Эмпирики утверждали, что не надо заниматься поисками первоначал болезней, не нужно определять, чего больше в человеке: земли или огня, воды или желчи, как это предлагали врачи-догматики, а нужно руководствоваться опытом, смотреть на симптомы болезни и избавлять от них больного. При лечении больных этот метод давал хорошие результаты, однако врачи-эмпирики желали лечить не только тело, но и душу. Главной болезнью души является догматизм, ибо он мешает человеку достичь счастья, и поэтому от догматизма надо лечить.