Репутация плохой девочки - Эль Кеннеди

И зависимость от обязательств. То есть, если Тейт не будет осторожен, он остепенится, осознает он это или нет. На данный момент неясно, обдумывал ли он какую-либо идею помимо особого вида отрицания, которое дружит с выгодой.

В прошлом году Купер попал в подобную ловушку, которая чуть не расколола нашу команду пополам, когда казалось, что он и Хайди готовятся к войне. К счастью, они объявили о прекращении огня до того, как был нанесен еще больший ущерб.

С другой стороны, многое можно сказать об отличном сексе. У нас с Жен отличный секс. Даже феноменальный. Вид секса, который заставляет парня забыть об обещаниях и хорошем поведении. Но на данный момент хорошее поведение — это мое кредо. Я взял на себя обязательства перед Жен, и я хочу показать ей, что мне можно доверять, что я могу держать свой член в штанах. Оно того стоит. В конце концов. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Конечно, это несерьезно, — говорит Уайатт Тейту. — Алана просто играет с тобой, братан. Как лев, играющий со своим обедом. Ей это нравится.

Я не упускаю резкости в его тоне.

Тейт тоже это замечает. Но вместо того, чтобы поговорить с Уайаттом о том, какая ошибка заползла ему в задницу, Тейт вместо этого бросает меня под автобус.

— Если ты хочешь поговорить о цыпочках, которые получают удовольствие от игр, почему бы тебе не спросить Эвана о его грязных танцах с твоей бывшей прошлой ночью?

Мудак. Я бросаю на Тейта свирепый взгляд, прежде чем повернуться, чтобы успокоить Уайатта.

— Это были только танцы, за вычетом грязного. Рен просто друг, ты это знаешь.

К счастью, Уайатт невозмутимо кивает.

— Да, она делала все возможное, чтобы вернуть меня, — признается он. — Я не удивлен, услышав, что он флиртовала с моими друзьями. Ей нравится заставлять меня ревновать. Думает, что это сведет меня с ума настолько, что я вернусь к ней.

Купер приподнимает бровь.

— Но ты не вернешься?

— Не в этот раз, — отвечает Уайатт. Он звучит предельно серьезно, и это заставляет меня задуматься. Отношения Уайатта и Лорен всегда развивались по той же схеме, что и у меня с Женевьевой. Он действительно ушел навсегда? Его мрачное выражение лица говорит мне, что да, это так. На мгновение я подумываю о том, чтобы сделать то же самое — вырваться из этой рутинной работы с Жен. Попрощаться с ней по-настоящему.

Одна только мысль посылает раскаленный нож агонии прямо в мое сердце.

Даже мой пульс учащается.

Да…

Этого не произойдет.

ГЛАВА 20

Женевьева

— Хорошо, у меня есть одна, — говорит Харрисон, когда мы проходим мимо экипажей, снаряжающих свои лодки. Он занимается этим с тех пор, как забрал меня сегодня утром.

— Почему они наносят штрих-коды на борта норвежских судов?

— Значит, когда они вернутся в порт, они могут быть скандинавами.

Он лучится, так гордится своей последней шуткой про папу.

— Тебе должно быть стыдно за себя. — Я не знаю, где моя жизнь свернула с «растраченной молодости», драмы о совершеннолетии CW и оказалась в фильме «Холлмарк», но, должно быть, так чувствуют себя блондинки каждый день.

Это воскресное утреннее свидание настолько полезно, что кажется почти сюрреалистичным. Харрисон привел меня на пристань, чтобы посмотреть регату. Сегодня мягкий, ясный, солнечный день с устойчивым бризом — идеальная погода для плавания. Я вдыхаю ароматы океанского воздуха и сладких кондитерских изделий из тележек, установленных вдоль набережной, где продают сладкую вату и торты в форме воронки.

— Нет, подожди, — говорит он, счастливо смеясь. — Вот хороший пример. Итак, однажды ночью два корабля попали в шторм. Синий корабль и красный корабль. Корабли, брошенные ветром и дождем, не видят друг друга. Затем разбойничья волна бросает суда, врезающиеся друг в друга. Корабли уничтожены. Но когда буря утихает, что открывает лунный свет?

Наверное, я жажду наказаний, потому что, какими бы мучительно несмешными ни были его шутки, мне нравится, с каким азартом он их рассказывает.

— Я не знаю, что?

— Экипаж был брошен на произвол судьбы.

— Ты разговариваешь со своей матерью этим ртом?

Он просто снова смеется. На нем эти чертовы брюки цвета хаки в паре с рубашкой на пуговицах от папаши-туриста. Над таким парнем я бы посмеялась, сидя со своими друзьями и покуривая травку под пирсом. И вот я здесь.

— Ты когда-нибудь участвовала в этой гонке? — он спрашивает меня.

Я киваю.

— На самом деле, несколько раз. Мы с Аланой заняли два призовых места.

— Это потрясающе.

Он настаивает, чтобы мы остановились, чтобы перекусить лимонным щербетом, а затем несет их оба потому что они быстро тают и немного переливаются, а он не хочет, чтобы что-нибудь капнуло на мое платье. Просто еще одно напоминание о том, что он слишком мил для того, кто однажды украл велосипед девушки, чтобы спрыгнуть с рухнувшего моста и потерять его в реке.

— Однажды я брал урок парусного спорта, — признается он, подводя меня к удобному месту для обзора вдоль перил. — В итоге я свесился за борт за лодыжку.

— Тебе было больно? — Я спрашиваю, забирая свой напиток, потому что я гораздо менее обеспокоена тем, что он становится липким.

— Нет, просто немного ушибся. — Он улыбается за солнцезащитными очками в своей жизнерадостной манере «тайны вселенной», которая заставляет меня чувствовать горечь и пустоту. Потому что такие счастливые и довольные люди должны знать что-то, чего не знаем остальные из нас. Либо так, либо они притворяются.

— К счастью для меня, на борту была находчивая двенадцатилетняя девочка, которая сумела вытащить меня из воды до того, как я столкнулся с килевой тягой.

Но это не его вина, что он заставляет меня так себя чувствовать. Харрисон — это улов. Ну, за исключением того, что он полицейский, а мне повезло, что я не осужденная. Но в чем настоящая проблема? Как бы я ни старалась, я не могу вызвать в себе