Кольцо времён. Проклятие Сета - Анна Сешт

А потом ещё и Фарук, добродушный торговец, рассказывавший ему про джиннов и фараонов, подарил пчелу из золотисто-медового стекла.

– О, пчёлы в Египте – священные. Символ рождения и смерти, подательница жизни.

– Ну почему я не удивлён, а? Всё священное.

– Потому что египтяне, дуралей, не отделяли религию от науки, и для них все божественные названия и обозначения были связаны с разными проявлениями мира. И даже в царской титулатуре есть пчела. Несу-бити – «Тот, кто от тростника и пчелы». Неб-тауи, «Владыка Обеих Земель». Пчёлы принадлежали одной из древнейших богинь Египта, Нейт, которая тоже покровительствовала царской власти, между прочим. И до объединения была символом тамошних царей. Нижнеегипетских.

– А я думал, им больше тростник подходит, Дельта же. Ты же вроде говорил – папирус в Нижнем, лотос – в Верхнем! А теперь ещё пчела…

Борька страдальчески возвёл взгляд к потолку.

– Просто запомни, Яша. Потом книжек умных дам почитать.

– Не надо – мне бы с этими разобраться, – Войник многозначительно кивнул на дневники Карнагана. – Так. Если пчела – из Нижнего Египта, а царевна – из Верхнего, то что-то у нас не складывается опять.

«Но она стала царицей Нижнего Египта, – напомнил внутренний голос. – Когда царицей Верхнего была её мать, Яххотеп».

Яша устало вздохнул и обхватил голову ладонями.

– Я сегодня уже не могу на всё это смотреть… Вчера ещё весь день провозился… Когда там, говоришь, Тронтон вернётся?

– Я пока ничего об этом не знаю. У него симпозиум в Англии, а потом командировка в Штаты. Учитывая скорбные вести о лорде Карнагане, в Англии он мог и задержаться.

– Ну, значит, ещё какое-то время у нас с тобой есть. Ещё б в шифре разобраться… Слушай, а если я отсниму всё это на смартфон, а бумаги мы вернём? Или это совсем плохая идея?

– Плохая, – нахмурился Борька. – Если хоть где-то всплывёт…

– Да где оно всплывёт-то?

– Большой брат следит, – наставительно заметил египтолог. – В наш век технологий даже в сортир уже приватно не сходишь.

Яша с тоской посмотрел на дневники, примиряясь с мыслью, что весь архив отснять всё равно долго и муторно. И в конце концов необязательно же говорить Борьке всё? Если б он каждый раз не фотографировал там, где было запрещёно фотографировать, – он бы не преуспел в своей карьере журналиста.

Так и быть, отснимет не на смартфон, а на свой верный фотоаппарат. И только самое важное. Посмотрит на ноуте и быстренько удалит.

Хотелось не открывать глаза до самого полудня, но Якобу не спалось. Да и снился какой-то бред – чёрные псы обмахивались опахалами из тростника и бегали наперегонки с пчёлами. Какая-то женщина в высоком венце и с луком наперевес, скрытая в тенях, объясняла, почему пчёлы – её священные избранники. Видимо, богиня Нейт пожаловала – Войник бы уже ничему не удивился. Она вроде как раз хорошо стреляла из лука.

Старенький кондиционер справлялся на славу, и даже на миг показалось, что он откроет глаза и окажется в грязной, вонючей, но родной Москве. А дальше фантазия разветвлялась. С одной стороны маячил стол в редакции и физиономия «на лицо ужасного, но доброго внутри» Сан Саныча. С другой – тянуло ароматным кофе из кофеварки, которую когда-то дарила Нил. С третьей – в зеркалах серванта отражалась улыбка бабы Глаши и нестерпимо пахло её фирменными пирожками.

– Блудный витязь на распутье, – проворчал Яшка, нехотя продирая глаза, потом сел и свесил ноги с дивана.

Запоздало он понял, что тапочек нет, перестал ощупывать пол и побрёл на кухню. Ведь всем известно, что из трёх путей настоящий витязь выберет тот, что ведёт к холодильнику.

Свет бил в глаза даже сквозь жалюзи. Якоб открыл дверцу, вытащил вожделенную банку с колой и дёрнул за кольцо. Знакомый щелчок, шипение, и в воздух взвился невесомый лепесток прохлады.

– Ну, джинн, моё первое желание…

Приятный холодок потек по горлу в желудок, а пузырьки газа ударили в нос. Якоб подумал, что вполне мог бы назвать это счастьем, но потом вспомнил свои текущие реалии. Жёсткий диван, раскалённый Каир, сомнительные приключения с культистами и дельцами с чёрного рынка древностей, ожившие мумии… Да, это совсем не та плата, которую хотелось вносить за счастье от унции газировки.

Что-то тронуло его за лодыжку, коснулось босых пальцев ног. Якоб, уже ко многому привычный, опустил взгляд, увидел Лидку. Кошка смотрела чуть укоризненно, как будто хотела сказать, что кое-кому на свете явно приходится хуже, чем ему. А он хотя бы в безопасности. Пока.

– Да-да, красавица, и в Бангладеш люди живут, – вздохнул Войник. – Но у них просто нет выбора. У меня, впрочем, тоже.

Лидка подняла точёную мордочку, чёрную, как ночное небо, насмешливо прищурила раскосые зелёные глаза и, беззвучно мяукнув, побежала в комнату. Не иначе хотела напомнить, что у него ещё поле непаханое… в смысле, архивы нешифрованные всего этого добра.

Спешить было некуда. Утро только началось, а сон как рукой сняло. Можно было б прилечь ещё на полчасика, запланировать следующий день, подумать.

Но, вернувшись, Якоб обнаружил, что его место занято.

– А ты шустрый, когда тебе это выгодно! Вот тебе и Исторический Пласт… Внезапный, как лавина. Может, тебя в Сельчика переименовать?

Текучая складчатая масса песочного цвета вполне могла быть что Пластом, что Селем. Говард Картер деловито угнездился на диване, как будто там и рос. Один глаз утопал в подушке, второй косился на Якоба.

Лидка прыгнула на спинку дивана, грациозно прошла мимо собачьего недоразумения, являя собой контраст формы и содержания, и остановилась на подлокотнике – прямо напротив плоского носа и выпирающих кривых клыков.

Пластик перевёл взгляд с Якоба на Лидку. Войник так и замер. Неужели пёс видел его личный глюк? А, впрочем, почему нет – лаял же он на днях в коридор, на сгустившиеся тени…

Лидка выгнула дугой спину и прижала уши, зашипела. Не сводя с неё глаз, Яша отхлебнул из банки. Он мог поклясться, что слышал это шипение. Бульдог скептически фыркнул в ответ, обдав Лидку брызгами слюны.

Призрачная кошка рассеялась лёгкой тенью и материализовалась уже рядом с Якобом. Она умывалась быстро и раздражённо, словно старалась поскорее смыть следы бульдожьего скепсиса.

– Совсем не джентльмен, даром что англичанин, – рассмеялся Якоб.

Банка понемногу нагревалась в руке, и кола медленно, но верно, становилась противной на вкус. Вместе с этим таяло и ощущение простого счастья, пойманное у холодильника.

– Ну, пора – нас ждут великие дела. Да, лорд Карнаган?

Войник достал блокнот с записями, сделал несколько пометок, пока не забыл, и потянулся к дневникам. Впереди был ещё один долгий день исследований, совсем не такой плодотворный, как хотелось бы. История ускользала и никак не хотела раскручиваться, как ни пытался Яша поймать её за хвост. Он как будто шёл по ложному следу, но отступать уже не хотел. Желал докопаться до правды, какой бы она ни была.